– Катерина, если вы еще не охладели к этой истории, то нам надо встретиться.
– Конечно, не охладела! – воскликнула Катя. – Мне очень интересно все, что вы узнали. Где и когда?
– На улице дождь, так что мне не хотелось бы заставлять вас выходить из дома. Я готов приехать к вам, если вы не возражаете.
На мгновение Катя замешкалась, покосившись в сторону открытой двери в ванную комнату, где весело била вода. Он ее промедление, разумеется, заметил.
– Если вам неудобно, то можно отложить назавтра, я постараюсь заехать к вам в театр. Рестораны и кафе все закрыты, а по улице в такую погоду много не находишь, – сказал Бекетов чуть суше, чем обычно.
– Нет-нет! – воскликнула Катя. – Конечно, не надо ждать до завтра, тем более что репетиции у меня нет, и в театр я завтра не собираюсь. И, конечно, совершенно глупо бродить под дождем, тут вы правы. Поэтому приезжайте, я сейчас сброшу вам эсэмэской адрес.
– Я знаю, где вы живете.
– Да? Откуда?
– Не надо забывать, где я работаю, – он позволил себе чуть усмехнуться. – Я буду у вас минут через двадцать, Катерина.
– Да, хорошо, спасибо, – чуть растерянно сказала Катя и, отключившись, заметалась по квартире, уничтожая следы подготовки к своему расслабленному вечеру: вылила воду из ванны, смыв хлопья пены, сменила халат на джинсы и футболку, убрала в хвост распущенные волосы, критично осмотрела себя в зеркале, но краситься не стала, решив, что и так сойдет. В конце концов, у них не свидание.
Бутылка открытого вина, сыр и прочие вкусности заняли свое место на кухонном столе. Немного подумав, Катя еще быстро наделала бутербродов, полагая, что Бекетов, скорее всего, едет к ней с работы, а значит, голоден. Вообще-то в такой ситуации гостя следовало бы покормить, но «человеческой» еды в доме не было, потому что Катя старалась вечерами не есть, да и готовить ей было не для кого, а потому лень. Сыр и вино были очень подходящей едой для одинокой женщины, а для работающего мужчины к ним можно было добавить колбасу, ветчину, тосты и банку зеленых оливок. Не мишленовский ресторан, конечно, но лучше, чем ничего.
Гость действительно позвонил в дверь через двадцать минут, и Катя в очередной раз подивилась его пунктуальности. Почти за год занятий Бекетов не опоздал ни разу, что Катерине нравилось. Непунктуальности в людях она не терпела, считая ее проявлением неуважения к чужому времени.
В руках он держал коробку с пирожными, маленькими, на один укус, из очень модной и довольно дорогой кофейни, открытой перед самым Новым годом и все это лихое карантинное время работающей только навынос. Если бы Катя сама решила побаловать себя пирожными, то купила бы их именно там.
– Извините, что сваливаюсь вам как снег на голову, – сказал гость, снимая кроссовки в прихожей и вставляя ноги в предложенные тапочки. Этот момент Катя всегда ненавидела, но разрешить ходить в уличной обуви по дому все-таки не могла. Не тот у них климат. – В качестве смягчающего обстоятельства, помимо интересующей вас информации, принес еще пирожные к чаю. Чаем напоите, Катерина?
– Вы с работы, поэтому еще накормлю бутербродами, – сказала Катя, принимая коробку и показывая рукой, где кухня. – Извините, ничего более серьезного из еды нет. Зато открыто розовое вино. Будете?
– За рулем, – с показным огорчением гость развел руками. – Но вы пейте, если хотите. Меня не задевает, когда другие пьют в момент моей вынужденной трезвости.
– А она вынужденная, ваша трезвость? – уточнила Катя.
Она предпочитала во всем доходить до самой сути, а в случае с Бекетовым никак не могла взять в толк, зачем он ходит на занятия Открытого театра. На творческого человека он был непохож, на решающего психологические проблемы тоже. Может, правда, таким образом, борется с зависимостью от спиртного?
– Что? А, нет, я не алкоголик. Даже в прошлом. Выпить могу, но по поводу и исключительно когда не за рулем. А за рулем я практически постоянно, поэтому разрешаю себе выпить нечасто. Работа такая, что лучше не терять контроля.
Катя скептически ухмыльнулась. Конечно, до этого у нее никогда не было знакомых следователей, но даже в фильмах показывают, что трезвость для них обычно не норма жизни.
– Я предпочитаю не терять контроля, – он сделал ударение на слове «я», в очередной раз показывая, что может легко читать ее мысли. Кате стало неловко. – И, Катерина, уж вы, как никто другой, должны знать, насколько бывают обманчивы штампы.
Несмотря на неудобную ситуацию, ни малейшей неловкости Катя не испытывала. В обществе этого человека ей вообще было спокойно и надежно, что ли.
– Садитесь где вам нравится, – сказала она, – я сейчас налью вам чаю, а сама действительно выпью бокал вина, раз уж у меня выдался свободный вечер.
– Признаться, я не думал, что застану вас дома. Насколько я знаю, вы караулите вашу пожилую знакомую…
– Как раз сегодня она сказала, что ей надоело мое внимание, – засмеялась Катя. – Признаться, я ее понимаю. Аглая Тихоновна всегда была женщиной самостоятельной. Вы же знаете, известный хирург, практически легендарный. У нее даже какая-то операция есть, которую она запатентовала. Она из тех людей, которые не привыкли ныть и жаловаться. В первый момент, понятно, она испугалась и раскисла немного. Все-таки возраст, да и ситуация не часто встречающаяся. Но в руки она себя взяла быстро, так что, пожалуй, я больше не переживаю. Если только не считать опасения, что преступник может ее вычислить и нагрянуть в квартиру, но, думаю, Аглая Тихоновна догадается в случае опасности сразу позвонить. Мне или вам. Вы же оставили ей свой телефон.
– Да, оставил. Хотя, признаться, я не верю, что старушке что-то угрожает, – сказал Бекетов. – Вся эта история с золотом выглядит очень сомнительно. Вы совершенно правильно заметили в ней дыры. За пятьдесят лет найти человека, который даже не менял фамилию в связи с замужеством, было бы можно, если бы на то было желание. Но что мне действительно интересно, так это понять, что такого ценного могла знать жертва, чтобы ее профессионально зарезали практически в центре Москвы.
– Профессионально?
– Попасть шилом со спины так, чтобы поразить сердце, непросто, Катерина. Думаю, что вы и сами это прекрасно понимаете. Это сделал профессионал, и разумеется, не из-за золота, якобы украденного пятьдесят лет назад. Что-то потерпевшая знала такое, что представляло угрозу для убийцы. Понять бы только, что.
– Владимир Николаевич, а вы что-нибудь узнали? О тех событиях, о которых рассказывала Аглая Тихоновна.
– Узнал, хотя и немного. Дело, разумеется, давно в архиве. Очевидцев не осталось. Ребята по моей просьбе, конечно, порылись в документах, но ничего особенно важного там нет. В квартиру Колокольцевых проник неизвестный, когда их не было дома. Что именно он украл, неясно, потому что, по показаниям дочери погибших, исчезла только шкатулка с драгоценностями Ольги Колокольцевой. Но об остальном она, разумеется, могла и не знать. Преступник дождался, пока хозяева вернутся домой, и убил их, нанеся ножевые ранения. Первым, судя по всему, погиб Тихон Колокольцев, его преступник ударил ножом практически сразу, чтобы тот не успел оказать сопротивление. Женщины – мать и дочь, похоже, не сопротивлялись. Старуха, Аглая Лаврова, успела добежать до кухни, но убийца настиг ее там. А Ольга Колокольцева, похоже, впала в состояние шока и даже не сопротивлялась. Ее нашли в коридоре, у тела мужа.
