Только после того, как я останусь без груди? Неужели тебя
это так пугает, что ты даже не можешь посочувствовать мне?
Сэм давно уже ждал от нее этих слов, давно хотел знать,
действительно ли она в таком ужасном состоянии, но он не мог справиться с
собственным ужасом. Стоя под душем, он невнятно пробормотал что-то в ответ.
Алекс не расслышала и посмотрела на него с немым удивлением. Откинув пластиковую
занавеску так, что капли воды стали попадать и на нее, Алекс яростно вскинула
голову.
— Что ты сказал?
— Я сказал, что ты склонна к мелодраматизму. — Сэм
был смущен и раздражен одновременно. Его жена стояла перед ним, мокрая и
прекрасная, и его тело немедленно отреагировало на ее красоту. Но любовью они
не занимались со дня получения результатов маммограммы. В последний раз это
было в «голубой» день. Потом у нее начался процесс, а теперь она не могла
справиться со своими чувствами по поводу возможного рака.
И Сэм не пытался предложить ей секс. Он словно избегал
этого.
— "А я тебе говорю, что ты сукин сын, Сэм Паркер.
Мне плевать, что тебе так же трудно справиться с происходящим, как и мне.
Потому что это происходит со мной, а не с тобой.
Ты мог бы все это время просто быть со мною рядом. Неужели
это так трудно? Да, для вас это оказалось трудным, мистер Важная Персона,
мистер Инвестиционный Капитал, мистер Наложивший в Штаны От Испуга!
Алекс едва сдержалась, чтобы не ударить его, но Сэм не стал
ей возражать, а просто отвернулся от нее, закрывшись занавеской, и продолжал
мыться.
— Полегче, Ал, полегче. Сегодня днем все кончится, и ты
будешь чувствовать себя гораздо лучше.
Оба они знали, что серофен, который она принимала месяц
назад, мог оказать отрицательное влияние на ее способность справляться с
трудностями и настроение, но на этот раз дело было не в гормонах. Речь шла о
жизни и смерти, о выживании и жизни. Под угрозой оказалось все существо Алекс,
ее здоровье, внешность, женственность, способность иметь детей, в конце концов.
Что могло быть важнее всего этого?
Может быть, многое, но на эту тему она еще не успела
подумать. И Сэм не успел. Он сунул голову в песок и ничего не видел.
Когда Аннабел проснулась, пришла Кармен. Алекс сидела в
детской, пока девочка одевалась, и Кармен заметила, что ее хозяйка нервничает.
Алекс сказала ей то же самое, что и дочери, — что уезжает в командировку
на несколько дней и хочет, чтобы Кармен с ними пожила.
— У вас все в порядке, миссис Паркер? —
обеспокоенно спросила Кармен. Она никогда не видела маму Аннабел в таком
напряженном состоянии. Алекс вдруг захотелось все ей рассказать, но она
почувствовала, что, если признается в этом, предстоящие ей события станут
слишком реальными. Гораздо легче было врать, что она уезжает по делам.
— Все отлично, Кармен, спасибо.
Но Провести няню было не так-то легко. Алекс надела джинсы и
белый свитер, сунув босые ноги в мокасины. Она даже не накрасилась, чего
никогда не бывало, когда она шла на работу. Кармен посмотрела на нее,
нахмурившись, а потом перевела взгляд на одетого в деловой костюм Сэма, который
пил кофе, ел яичницу и читал утреннюю газету. Когда он наконец отложил ее в
сторону, Кармен заметила, что он непривычно добродушен. Правда, своей жене Сэм
ничего не сказал, но с Аннабел и Кармен долго и весело шутил.
И хотя она не могла понять, что именно происходит, что-то
подсказывало ей, что дела плохи. Аннабел, впрочем, ни о чем не подозревала.
В семь пятнадцать Алекс напомнила мужу, что им пора.
Он взял свой кейс и сумку Алекс и пообещал Аннабел вернуться
домой к обеду. Поцеловав девочку и взбив ее кудряшки, он пошел к лифту, а Алекс
обняла дочурку.
— Я буду очень по тебе скучать, — поспешно сказала
Алекс, чувствуя, что ее начинает бить дрожь. Ей не хотелось растягивать сцену
прощания, но она все бы отдала за то, чтобы вечно стоять вот так и держать,
девочку в своих объятиях. Но лифт уже пришел, и Сэм ждал ее. — Я тебя
люблю, детка, и мы скоро увидимся… Я очень тебя люблю…
Последние слова Алекс сказала уже через плечо, вытирая на
ходу слезы. Кармен проследила за ней взглядом и покачала головой. Когда она
вернулась в кухню, Аннабел уже смотрела мультики. Няня была поражена выражением
лица своей хозяйки. Моя посуду, из которой ел Сэм, она вспомнила, что Алекс
даже ничего не поела, не выпила сока или кофе. Случилось что-то очень серьезное
— догадаться об этом было нетрудно.
В такси по дороге в больницу Сэм вел светскую беседу, а
Алекс чувствовала, что у нее даже нет сил отвечать. Это было еще хуже, чем
разговор о том, что ей предстояло. Алекс могла думать только о личике стоявшей
в дверях Аннабел, о ее объятиях и прощальном поцелуе. Вынести все это было
просто невозможно.
— Сегодня приезжают еще одна группа арабов и какие-то
люди из Нидерландов. Я должен признаться, что у Саймона исключительные связи. Я
ошибался насчет него.
Разговор в таком духе происходил по пути к городской
больнице Нью-Йорка, где они должны были встретиться с доктором Питером
Германом.
— Я рада слышать, — огрызнулась Алекс, которой
было совершенно неинтересно слушать ни про достоинства Саймона, ни про
потенциальных клиентов Сэма. — Ты побудешь со мной или поедешь в офис?
Ее не удивил бы любой ответ, но она знала, что его
присутствие было бы ей приятно.
— Я же говорил тебе, что останусь, так что не волнуйся.
Я попросил Дженет позвонить врачу, и он сказал, что вместе с анестезией вся
процедура займет полчаса, самое большее сорок пять минут, если они задержатся.
Потом ты будешь спать примерно до полудня. Я думаю, что пробуду здесь до половины
одиннадцатого или до одиннадцати. Тебя как раз перевезут в палату. А днем я
тебя заберу.
В машине повисло долгое молчание. Алекс кивнула и
отвернулась к окну.
— Хотела бы я разделять твой оптимизм.
Алекс уже говорила ему, что выбрала «одношаговую» процедуру.
Она собиралась подписать бумагу, подтверждающую ее согласие на любые действия,
которые врач сочтет нужным предпринять в зависимости от результатов биопсии.
Так что если результаты будут плохими, операцию сделают сегодня же. Ей не
хотелось снова возвращаться в больницу после мучительного ожидания, зная, что
она потеряет грудь. Что бы ни должно было произойти, пусть это произойдет
сегодня — биопсия, мастэктомия или лампэктомия, если у нее не обнаружат ничего
серьезного и смогут просто вырезать опухоль. Но ей уже были известны
соображения доктора Германа на этот счет. Пока она не проснется, она не будет
знать, что он с ней сделал. Но зато ей не придется дважды переживать ужас
неизвестности и ожидания. Сэм по-прежнему считал, что она не в своем уме.
— Ты действительно так веришь этому типу? — снова
спросил он, когда они пересекли Йорк-авеню и увидели впереди больницу, похожую
на готового пожрать ее динозавра.
