Она должна это знать.
— Почему ты продолжаешь придавать такое огромное
значение всему этому? Почему это должно превращаться в проблему и для меня, и
даже для Аннабел? Почему ты не можешь просто тихо жить со всем этим? Я не могу
этого понять.
— И я не могу понять. Я не понимаю, как ты можешь
продолжать считать, что ничего не произошло. Это случилось не только со мной,
но и со всеми нами. По крайней мере вы оба должны понимать это.
— Ради Бога, Алекс, ей три с половиной года. Что ты от
нее хочешь? Симпатии, да? Алекс, это ненормально.
— Я думаю, что ты сошел с ума.
— Перестань ныть по этому поводу, перестань превращать
свою болезнь в кошмар для окружающих. Поговори с терапевтом, делай что-нибудь,
запишись в группу поддержки, но не навешивай это мертвым грузом на меня и
Аннабел. Не наказывай нас за то, что тебе не повезло.
Алекс отвернулась от него к окну. Когда она заговорила, ее
тон был ледяным:
— Я хочу, чтобы ты немедленно ушел.
— С превеликим удовольствием. — Сэм выбежал из
больницы и даже не позвонил ей в этот вечер. А Алекс позвонила только Аннабел,
чтобы пожелать ей спокойной ночи. Она не стала звать к телефону Сэма, что
заметила только Кармен.
Сэм просидел весь вечер дома, размышляя о том, что им всем
предстояло, и ему это явно не нравилось. Алекс придавала слишком большое
значение всему, что с ней произошло, — рубцу, удаленной груди,
пошатнувшемуся здоровью, а потом и ее лечению — химиотерапии; им придется
слушать о ее волосах, их выпадении, о том, как она смертельно больна.
Что ждет их дальше? Месяцы и годы ожидания результатов
анализов, постоянный страх перед рецидивом, неизвестность, встретит ли она
следующий Новый год. Сэм не в состоянии был все это выдержать. Это слишком
напоминало ему мать. Оставшиеся ему годы он рассчитывал провести совсем не так.
Ему совершенно не хотелось каждый день выслушивать рассказы жены о ее раке.
Внезапно Алекс представилась ему трагической героиней, которая хочет проглотить
его живьем и разрушить его жизнь. Алекс, которую он знал и любил, куда-то
исчезла, а на ее месте оказалась эта озлобленная, напуганная, подавленная
женщина.
В четверг они дважды говорили по телефону об Аннабел, но оба
пришли к выводу, что им лучше не видеться. Однако Лиз Хэзкомб приходила к Алекс
ежедневно, после того как обнаружила ее в списке перенесших операцию.
В пятницу Сэм появился в больнице в полдень, чтобы забрать
Алекс домой. Последние два дня он ее вообще не видел, и она внезапно показалась
ему очень хрупкой. Она надела трикотажное платье, которое Сэм по ее просьбе
принес ей из дома. Достаточно свободное, оно легко скрыло повязку. Сверху Алекс
накинула ярко-синее пальто, также принесенное Сэмом. Она не стала краситься, но
и без того, вопреки ожиданиям Сэма, выглядела хорошо — высокая и стройная, с
чистыми волосами, свободно рассыпанными по плечам. Однако лицо ее было
испуганным. Глаза казались огромными, лицо было бледным, а руки, когда она
засовывала ночную рубашку в сумку, дрожали.
— Как ты себя чувствуешь, Алекс? Тебе больно? —
Сэм был удивлен тем, как нервно вела себя Алекс. Когда он видел ее во вторник и
среду, она была гораздо более бодрой, и Сэм спрашивал себя, не запоздавшие ли
это осложнения после операции. Это снова заставило его почувствовать вину из-за
того, что накануне он к ней не пришел, но он просто не мог выдержать этого
давления. Но сейчас она выглядела такой подавленной.
— Я хорошо себя чувствую, — немного хрипло
ответила Алекс. — Я просто немного боюсь возвращаться домой. Там же не
будет ни медсестер, ни группы поддержки, и никто не будет меня перевязывать. А
что я скажу Аннабел, когда ее увижу?
При мысли об этом глаза Алекс наполнились слезами. Вчера
вечером она уже рыдала на плече у Лиз Хэзкомб, которая продолжала уверять ее,
что все чувства Алекс совершенно нормальны.
— Тогда почему Сэм продолжает вести себя так, как будто
я сошла с ума? — спросила она у Лиз.
— Потому что он тоже испуган. И это тоже совершенно
нормально. Единственная проблема с Сэмом заключается в том, что он не признает
случившегося.
Сейчас, обняв Алекс за плечи и подхватив ее сумку, он вовсе
не выглядел испуганным. Наоборот, когда они спустились на лифте и сели в
заказанный Сэмом для такого случая лимузин, ей показалось, что он полностью
контролирует ситуацию.
В квартире стояла тишина. Кармен забрала Аннабел из садика и
пошла с ней на балет. Алекс хотела отдохнуть перед возвращением дочери и
переоделась в халат, но поняла, что усталость просто сразила ее. Все ее
переживания просто вымотали ее. Сэм расстроился, увидев, что Алекс надевает
ночную рубашку. Она сидела к нему спиной и, перед тем как повернуться, накинула
халат, так что он увидел только розовый шелк.
— Зачем ты переоделась? Аннабел забеспокоится, если
увидит тебя в рубашке.
— Я очень устала и хочу немного полежать.
— Ты могла бы полежать и в платье, — упрекнул ее
Сэм, подумав, что она снова изображает инвалида, и Алекс это почувствовала. Но
откуда ему было знать, как она устала и вымоталась, как она боится увидеть свою
дочь и услышать ее нетерпеливые вопросы. Все это было очень грустно и пугающе.
Когда Алекс легла на кровать и включила телевизор, Сэм принес ей приготовленный
Кармен ленч, и Алекс увидела, что он в пальто.
— Куда ты собрался? — Алекс боялась оставаться
одна.
Она вообще боялась всего на свете и жалела, что вернулась
домой, понимая, однако, что рано или поздно ей пришлось бы это сделать.
— Я еду на работу, — объяснил Сэм. — Сегодня
я попытаюсь прийти раньше. У меня встреча с Ларри и Томом, которую я просто не
могу отменить. Позвони мне, если что.
Алекс кивнула, и Сэм послал ей воздушный поцелуй, но не
подошел к ней, и Алекс это заметила. После операции он еще ни разу не поцеловал
ее как следует. Интересно, когда он справится со своим страхом и снова будет с
ней рядом, подумала она.
Меньше всего на свете Алекс хотела оказывать на мужа
какое-то давление, но то, что он так откровенно держал дистанцию, заставляло ее
чувствовать себя крайне одинокой.
Алекс долго лежала в полной тишине, ожидая возращения
Аннабел и думая, что она ей скажет. Она много всего придумала, но в тот момент,
когда ее дочь вошла в дом, все приготовленные слова были забыты. Ей хотелось
только одного — обнять свою любимую девочку, сказать ей, как она ее любит и как
она по ней скучает.
Аннабел издала торжествующий вопль, когда увидела, что мама
стоит в дверях спальни и ждет ее. Алекс встала, услышав лифт и звук
поворачиваемого Кармен ключа. Все ее тело дрожало от нетерпения.
— Мамочка! — закричала Аннабел, подбежав к Алекс и
с размаху кинувшись в ее объятия, Алекс попыталась защитить себя от удара, но
не смогла. Боль заставила ее поморщиться, и Кармен это заметила. Но Аннабел
видела только одно — что ее мама снова дома. Отступив от нее на шаг, девочка
озорно посмотрела на нее:
