— О, миссис Паркер… Что случилось? Вам больно? Может
быть, позвонить врачу?
Остановиться Алекс не могла. Она лишь покачала головой и
крепче прижала колени к своей одинокой груди.
— Уходите… уходите, — говорила она, напомнив
Кармен Аннабел. Старая няня опустилась на пол рядом с ней, утешая ее, как
больного ребенка.
— Не плачьте… не плачьте… мы вас все так любим, —
сказала она, обнимая Алекс, которая лишь покачала головой в новом приступе
рыданий.
— Он меня ненавидит… Я так уродлива… Он ненавидит
меня..
— Я позвоню ему, — успокаивающе произнесла Кармен,
но Алекс застонала и уронила голову на колени, умоляя ее не звонить Сэму.
— Оставьте меня, — повторяла она.
Кармен пыталась утешить свою хозяйку, но Алекс не подпускала
ее к себе, и та в конце концов вернулась в кухню. Из ванной еще долго
раздавались приглушенные рыдания, и Кармен сама едва сдерживала слезы. Наконец
Алекс прекратила плакать и совершенно безжизненным голосом крикнула:
— Пожалуйста, сходите за Аннабел.
— А может, лучше вы, миссис Паркер? Она так обрадуется.
— Я не могу, — ответила Алекс таким голосом,
которым говорили бы мертвые, если бы могли говорить. Ей казалось, что ее убили.
— Нет, вы можете… Если хотите, я пойду с вами. Давайте
пойдем вместе.
Доведя Алекс до платяного шкафа, она протянула ей свободное
вязаное платье.
— Наденьте это. Аннабел наверняка понравится.
— Я не могу, Кармен. Я просто не могу. — Алекс
снова начала всхлипывать, но на этот раз Кармен крепко обхватила ее за плечи,
желая утешить и поддержать.
— Можете. Я помогу вам. — Теперь они плакали обе.
— Зачем? — Алекс хотелось только одного — умереть,
но Кармен была исполнена решимости не позволить ей этого.
— Потому что мы вас любим. Мы поможем вам оправиться.
Очень скоро вы придете в норму, — убежденно проговорила она, пытаясь
взбодрить свою хозяйку. Но Алекс покачала головой.
— Я не приду в норму, — сказала она, надевая
платье. — Мне будут делать химиотерапию.
— Да что вы! — с ужасом протянула Кармен, но взяла
себя в руки. — Ничего… прорвемся.
Она явно решила не оставлять Алекс. Прекрасная женщина и
прекрасная хозяйка, конечно, она этого не заслуживала.
У нее были любящий муж и маленькая дочь. Алекс нужно было
жить — ради них, и Кармен собиралась помочь ей.
— Мы зайдем за Аннабел, а потом перекусим. А потом вы
приляжете, а мы с Аннабел пойдем в парк.
Кармен разговаривала с ней очень ласково, так, как говорят с
детьми, но это не уменьшало ту чудовищную душевную боль, которую испытывала
Алекс. Ей никогда не приходилось видеть ничего более безобразного, чем
последствия этой операции.
Но она все же нашла в себе силы вместе с Кармен зайти за
Аннабел, после чего они медленно вернулись домой. Алекс все время молчала, но
Аннабел, похоже, этого не заметила. Кармен подала на ленч приготовленный ею суп
с помидорами и по сандвичу с индейкой. Уложив Алекс, она сказала Аннабел, что
маме нужно отдохнуть. Девочка, впрочем, решила, что это игра. Она подоткнула
одеяло, словно одной из своих кукол, и безмятежно отправилась в парк.
Вечером она рассказала об этом папе, и тот решил, что Алекс
снова разыгрывает из себя инвалида, как он это называл.
— Что это за дела? — спросил он самым обыденным
тоном, после того как Аннабел легла спать. — Ты опять целый день спишь?
Его голос выдавал почти откровенное недовольство. Мальчиком
он был свидетелем того, как медленно увядала его мать, и воспоминание об этом
приводило его в ярость до сих пор. Он не хотел, чтобы теперь это повторялось на
глазах у Аннабел. Даже теперь, когда он стал взрослым, у него не прошел этот
почти маниакальный страх перед болезнью.
— Я просто прилегла отдохнуть. Я очень устала — я ведь
ходила к доктору Герману.
Голос Алекс по-прежнему оставался безжизненным, а глаза ее
ничего не выражали.
— А результаты патологических анализов пришли?
— Да. Затронуты четыре лимфоузла. Нужно делать
химию, — мертвым голосом сказала она. — Он снял повязку.
— Замечательно. По крайней мере это шаг вперед.
Наверное, это тебя обрадовало.
Сэм был воодушевлен, пытаясь заразить своим оптимизмом и ее,
словно бы ей не предстояла химиотерапия. Алекс посмотрела на него так, как
будто он был с другой планеты.
— Отнюдь не обрадовало.
— Почему? Что, какие-то осложнения?
— Да нет. Только одно… Моя грудь как будто полетела в мусорную
корзину вместе с бинтами…
— Тогда в чем же дело? Почему ты так устала?
— Да что ты от меня хочешь? — огрызнулась
она. — Чтобы я прыгала от радости? Ради Бога, Сэм, пойми же наконец, что я
осталась без груди. Это действительно нелегко, по крайней мере для меня, и я не
верю, что ты на самом деле воспринимаешь это все с таким оптимизмом. После того
как я вернулась домой, ты обращаешься со мной так, как будто я прокаженная, и
стараешься не подходить ко мне ближе, чем на два метра. Я все поняла. Наивно полагать,
что ты теперь будешь считать меня привлекательной.
— Да я ничего и не говорю. Просто ты не должна делать
из этого такую трагедию.
— Может быть. Но уверяю тебя, это выглядит не самым
приятным образом. — Алекс посмотрела на него со злобой, вспоминая тот
ужас, который испытала при взгляде в зеркало.
— Перестань. Он же сказал тебе, что со временем ты
сможешь ее восстановить.
— Спасибо. Это означает еще одну болезненную операцию,
швы, татуировку и силиконовый имплантант. Это только ты думаешь, что сделать
пластическую операцию — все равно что чашку чаю выпить.
— Ты права. Но ты ведешь себя как настоящая плакса.
Потерять грудь — это еще не самое худшее, что может случиться.
— А что же самое худшее?
— Умереть, — прямо ответил Сэм.
— Дай мне срок, и я, может быть, умру. В последнее
время, по-моему, ты просто исчез из моей жизни вместе с куском моего
тела. — "Неужели ты этого не замечаешь? А я вот замечаю. Я устала от
того, что ты так и норовишь смыться куда-нибудь подальше, что ты ведешь себя
так, как будто меня не существует. А все дело в том, что ты не можешь
справиться со случившимся.
— Это не правда, — сказал он с неожиданной
яростью, потому что это было правдой, и он это знал.
— Правда, черт побери! С тех пор как я узнала про свою
болезнь, ты даже не сделал попытки меня поддержать. А после операции ты ведешь
себя со мной так, как будто я твоя незамужняя тетушка, а не жена. Как долго это
будет продолжаться, Сэм? Как долго ты будешь меня наказывать за то, что мне
удалили грудь? Пока я не сделаю себе пластическую операцию и мое обнаженное
тело не будет пугать тебя до смерти? Я хотела бы быть уверенной в том, что тебя
не стошнит, если я при тебе приму душ.
