— Залезу в свои папки, посмотрю, что ты сделал,
попытаюсь спланировать свою дальнейшую работу.
— Я не могу сказать, что какое-то дело горит. У нас два
новых клиента, против которых возбудили иск прежние подчиненные. Пришли четыре
новых дела, в том числе весьма скользкий иск о клевете, поданный некой
актрисой. Спроси у Мэтта — он лучше знает.
— Да, повезло ему, ничего не скажешь. Может быть, он
сам им займется?
Алекс выглядела более расслабленной, чем обычно. Она еще не
вошла в привычную рабочую колею и просто наслаждалась моментом.
— Как ты себя чувствуешь, Алекс? — осторожно
спросил Брок. — Я знаю, что ты болела, и надеюсь, что это не слишком
серьезно.
По крайней мере на ее внешний вид это никак не повлияло.
Алекс вдруг захотелось сказать ему, что она в полном порядке, но все же решила
не врать. В ближайшие месяцы ей понадобится его помощь, так что скрывать от
него правду бессмысленно. Когда-то надо было начать этот нелегкий разговор.
— Сейчас я чувствую себя хорошо. Но мне предстоит очень
тяжелый период.
Алекс поколебалась, смотря в чашку с кофе и подыскивая
нужные слова. Она не привыкла смиряться и просить о помощи. Подняв голову, она
посмотрела Броку в глаза и была поражена той добротой, которую в них увидела.
Он был таким мягким и заботливым, что она знала, что может доверять ему.
— Через две недели начнется курс химиотерапии, —
со вздохом продолжила она. Ей показалось, что она услышала, как при этих словах
у Брока перехватило дыхание. Он впился в нее глазами, желая задать ей тысячу
вопросов.
— Мне страшно это слышать.
— Мне тоже. Я бы хотела продолжать работу, если я
смогу, но я плохо себе представляю, что это такое. Врачи говорят, что, если
делать все правильно, можно вести активный образ жизни, только уставать я буду
больше. В любом случае я пойму, как мой организм на это реагирует, только после
того, как курс начнется.
Брок понимающе кивнул:
— Я готов помогать тебе во всем.
— Я знаю, Брок, — ответила Алекс дрожащим голосом,
чувствуя себя глубоко растроганной. Приятно было сознавать, что у нее есть
друзья, что те люди, с которыми она всего лишь работала вместе, рады поддержать
ее в трудный период. — Спасибо тебе за все, что ты уже сделал. Без тебя бы
я не справилась. Тот процесс был очень тяжелым, особенно если учитывать, что на
носу у меня была операция. По крайней мере хоть это теперь позади.
Брок посмотрел на нее, но не решился спросить, где обнаружили
рак. Алекс надела глухой костюм из черно-белого твида, под которым ничего не
было видно.
— Мне очень жаль, что тебе пришлось все это пережить.
Но ты обязательно поправишься, — уверенно сказал он,
как будто пытаясь ее убедить.
— Я тоже на это надеюсь. Я словно вернулась с другой
планеты. — Алекс поставила чашку на стол и задумчиво посмотрела на Брока.
Это был человек, с которым было приятно поговорить. — Знаешь, это так
странно — я ведь держу под контролем большую часть того, с чем мне приходится
сталкиваться в жизни. Поэтому мне очень трудно мучиться от того, что мне не
подвластно. Сама я ничего не могу с этим поделать — только следовать указаниям
врачей и надеяться на то, что все идет по правильному пути. Но никаких гарантий
тут быть не может. Шансы на выздоровление велики — врачи довольно рано это
обнаружили, по крайней мере я на это надеюсь. Но кто знает…
Голос ее дрогнул, и Брок сжал ее руку через стол. Алекс
вздрогнула от его прикосновения, и их глаза встретились.
— Ты должна захотеть сделать это. Ты прямо сейчас
должна спланировать свои дальнейшие действия, что бы ни случилось, как бы
плохо, больно, гадко или страшно тебе ни было.
Это как состязание или, если хочешь, процесс. Что бы ни
бросала тебе в лицо противная сторона, ты должна отразить удар.
Не роняй мяч ни на секунду!
Он произнес эти слова с такой горячностью, что Алекс
посмотрела на него с интересом. Неужели и он имеет к этому какое-то отношение?
Может быть, кто-нибудь из членов его семьи болел, а может быть, в Броке было
нечто большее, чем можно было предположить по его всегда беспечному виду.
— Никогда об этом не забывай, — продолжил он,
убирая руку. — Если я могу помочь тебе прямо сейчас, скажи.
Брок встал и посмотрел на нее с улыбкой.
— Я рад, что ты вернулась. Я к тебе попозже зайду.
— Спасибо тебе, Брок. За все. — Проводив его
взглядом, Алекс вернулась к своим делам, но слова Брока и возникшее между ними
тепло произвели на нее большое впечатление.
На ленч она отправилась с Мэттом Биллингсом. Он рассказал ей
о новых делах, которые появились за время ее отсутствия, в том числе и о деле
актрисы. Мэтт передал его другому партнеру. Алекс на его месте сделала бы то же
самое. Несмотря на то, что иногда она бралась за дела о клевете, этот иск был
слишком скандальным. Женщина заявляла, что один из самых респектабельных
местных журналов оклеветал ее. Учитывая влиятельность журнала, а также то,
какими ограниченными правами пользовались знаменитости, когда речь шла о
средствах массовой информации, доказать правоту актрисы было весьма трудно.
Журналисты наверняка начнут во весь голос кричать о правах, оговоренных в
Первой поправке. Алекс была почти счастлива, что не ей придется есть эту
горячую картофелину. Кроме того, Мэтт сказал ей, что истица далеко не подарок.
— Бедный Харви, — сказала Алекс, имея в виду их
партнера, взявшего дело.
— Да уж. Тебе повезло, что ты это пропустила. —
Потом он рассказал ей о большом промышленном иске, который только что поступил,
и о других мелочах, связанных с деятельностью адвокатской фирмы. Введя Алекс в
курс дел до самых мельчайших подробностей, он осторожно спросил ее о том, как
ее здоровье.
— Мне кажется, лучше, — так же осторожно ответила
она, — потому что нельзя сказать, что мне было плохо. У меня была так
называемая серая область, образование в груди, которое обнаружилось на
маммограмме месяц назад, как раз тогда, когда я готовилась к делу Шульца. Я все
же решила не отказываться от процесса, — о чем Мэтту было прекрасно
известно, — а потом занялась своими делами. Но дела такого рода нельзя
просто закрыть и отложить на полку.
Мэтт слушал, подняв бровь. Он всегда любил Алекс, и ему было
неприятно услышать, что у нее такие проблемы со здоровьем. Перед своим
исчезновением на две недели она сказала ему, что ей предстоит «несерьезная»
операция. Теперь он понял, что она вовсе не была такой «несерьезной».
— А что сейчас? — обеспокоенно спросил он.
Алекс перевела дыхание. Она знала, что рано или поздно ей
придется об этом сообщить, и сейчас, возможно, настало время сделать это. Мэтт
был ее надежным другом и старым сотрудником.
— Мне сделали операцию, — с трудом выговорила она,
заставив Мэтта ужаснуться. — Через две недели мне начнут делать
химиотерапию. Я хочу продолжать работать в этот период, но не представляю себе,
в каком состоянии я буду. После этого, по словам врачей, я должна чувствовать
себя прекрасно. Мой хирург считает, что ему удалось уничтожить очаг, а
химиотерапия нужна просто для подстраховки. Это будет продолжаться полгода, но
я все равно не собираюсь оставлять работу.
