— Почему ты мне ничего не сказал? — спросила
Алекс, задетая тем, что он не счел нужным упомянуть в разговоре с ней о таком
важном деле.
— Я просто забыл. И потом, ты тоже не вылезала из
своего офиса всю неделю. Я тебя почти и не видел.
Но Алекс понимала, что такого рода сделка не заключается за
два дня. Сэм готовил ее в течение месяца или даже больше. Он просто перекрыл
все каналы связи между ними После своего возвращения из Гонконга он стал
ложиться спать сразу же после обеда, говоря, что не может адаптироваться к
перемене часовых поясов.
— Чего ты боишься, Сэм? — спросила она, когда он
пошел" переодеваться ко сну сразу же после обеда. Теперь он делал вид, что
спит, когда Алекс еще и не думала ложиться Она работала без устали,
просматривая дела, которые накопились , за время ее отсутствия, и стараясь
максимально облегчить себе период начала химиотерапии. — Я не собираюсь
набрасываться на тебя сразу же после восьми часов. Ты же можешь некоторое время
не ложиться. По телевизору показывают массу интересных вещей, кроме «Улицы
Сезам» и шестичасовых новостей, не говоря уже о том, что мы можем просто
поговорить.
— Я тебе говорю, у меня была чертовски трудная неделя.
Я не могу привыкнуть к перемене времени.
— Расскажи это судье, — иронически ответила Алекс,
и Сэм немедленно вскинулся:
— Что ты имеешь в виду?
— Да ничего, успокойся. Я шучу. Я же юрист, а не
кто-нибудь. Ради Бога, Сэм, что с тобой происходит?
Казалось, он напрочь утратил чувство юмора. Они перестали
разговаривать и смеяться, они больше не могли расслабиться в обществе друг
друга и никогда друг к другу не прикасались. Они держались, как едва знакомые,
враждебно настроенные люди — и все из-за этой операции. Сэм вел себя так, как
будто она его предала.
— Мне кажется, что это весьма неуклюжая шутка, —
сказал Сэм с оскорбленным видом. — И совсем не смешная.
— О Господи! Что же тебе теперь кажется смешным? Уж по
крайней мере не я. С тех пор как я вернулась из больницы, а скорее всего, как
мне сделали маммограмму, ты мне и пяти слов не сказал.
Этот кошмар начался ровно шесть недель назад, и Алекс стало
казаться, что он будет продолжаться до скончания века.
— Что же будет во время химиотерапии, Сэм? —
продолжала она.
— Откуда я знаю?
— Ну давай посмотрим, — продолжала Алекс, делая
вид, что производит серьезные расчеты, — если ты был недоволен мной из-за
маммограммы и биопсии, а потом окончательно разозлился на меня после операции и
почти не разговариваешь со мной после моего возвращения из больницы, что же ты
будешь делать, когда начнется химиотерапия? Может, вообще уйдешь от меня? Или
будешь меня полностью игнорировать?
Скажи мне, чего точно я должна ожидать и когда все это
кончится? Неужели я должна плюнуть на все и признать, что наш брак пошел коту
под хвост? Помоги мне угадать.
— Ну хорошо, хорошо, — сказал Сэм, медленно
подходя к раковине, возле которой Алекс мыла посуду. Аннабел спала уже целый
час, и они знали, что она не может услышать их разговор. — Да, это были
очень тяжелые шесть недель. Но это вовсе не означает, что все кончено. Я
по-прежнему люблю тебя.
Сэм выглядел робким, неуклюжим и несчастным.
Он прекрасно знал, как все плохо, и просто понятия не имел,
что делать. Любя свою жену, он не мог справиться со своим влечением к Дафне.
Сблизиться с Алекс означало потерять молодую и красивую сестру Саймона. А
завести с ней роман было бы предательством по отношению к жене. В настоящий
момент он не знал, куда ему податься, и боялся что-то решать. Но он понимал,
что его колебания разрушали их с Алекс некогда столь идиллические отношения.
Ему следовало как-то ее поддержать, но он был просто не в силах этого сделать.
Сэм даже не мог заставить себя смотреть на ее тело. Его влекло только к
роскошному телу Дафны. Воистину ситуация была пугающей.
— Мне нужно время, Ал. Прости меня. — Сэм стоял
около нее, желая и не желая сделать первый шаг. Ему действительно нужно было
время, но его медлительность только причиняла Алекс боль. Ему не хотелось
ранить ее, но и отказаться от Дафны он тоже не мог. Сэм просто не мог
поддержать Алекс в ее болезни.
— Мне кажется, тебе тяжело перенести эту перемену в
жизни, Сэм. Когда начнется химиотерапия, мне потребуется твоя помощь. Позволь мне
быть честной, — она всегда была очень честной, — до сих пор я никакой
помощи от тебя не дождалась. Это не внушает мне особых надежд на
будущее. — Алекс явно успокоилась и уже не так сердилась на него.
— Я постараюсь. Я просто не знаю, как себя вести во
время твоей болезни.
— Я заметила, — с грустной улыбкой отозвалась
Алекс. — Но я должна тебе об этом сказать. Мне страшно, — сказала она
более мягким голосом. — Я не знаю, что это такое будет.
— Я уверен, что это не так плохо, как говорят. Вспомни,
сколько ужасных историй про роды ты в свое время наслушалась. И большинство из
них оказались враками.
— Будем надеяться. — Алекс слышала несколько
довольно угнетающих рассказов, когда вместе с Лиз ходила на занятия в группу
поддержки. Она делала это только для того, чтобы доставить Лиз удовольствие, но
в результате у нее немного поднялось настроение. Некоторые женщины во время
химиотерапии чувствовали себя вполне прилично. Но большинство переносили
лечение очень плохо — хуже, чем можно вообразить. — Ты знаешь, я рада, что
у тебя так хорошо идут дела. Похоже, твой Саймон действительно ценное
приобретение. Выходит, мы оба ошибались.
— Без сомнения. Ты не поверишь, но те люди из Гонконга,
с которыми он меня связал, фантастически богаты. Это китайцы, которые занимаются
бизнесом, связанным с морским флотом По сравнению с ними арабы просто нищие — И
сколько денег они вкладывают? — спросила Алекс, расставляя тарелки на
сушке. Ее всегда очень интересовали его профессиональные дела, так что сейчас
она хваталась за эту тему, как за соломинку.
Сэм загадочно улыбнулся, явно гордясь собой.
— Шестьдесят миллионов.
Алекс была уязвлена тем, что он не сказал ей об этом раньше,
и ей пришлось вытягивать из него информацию.
— Неплохая сделка для парня из Нью-Йорка, —
похвалила она мужа — Здорово, правда? — усмехнулся Сэм, снова напомнив ей
того мужчину, в которого она когда-то влюбилась.
— Очень Я горжусь тобой — Смешно было говорить это
человеку, который боялся подойти к ней и постоянно причинял ей боль Но Алекс
хотела отдать ему должное. Шестидесятимиллионная сделка в Гонконге — это
действительно было здорово.
— Это должно было поднять тебе настроение, —
продолжила она.
Так оно и было. Тем более что с ним ездила Дафна. Но, к его
удивлению, они продолжали держаться друг от друга в стороне даже в Гонконге.
Это обоим давалось нелегко, но Сэм не желал обманывать Алекс, каким бы сильным
ни было искушение. Но и спать с Алекс он не хотел и не мог. Он хотел только
Дафну, но не позволял себе сблизиться с ней После этого разговора он вернулся в
спальню и стал смотреть телевизор. Когда Алекс через полчаса тоже пришла туда,
она обнаружила Сэма спящим, как и всегда, и только покачала головой. Он был
безнадежен. Он так боялся с ней сближаться, что был готов на любые меры, только
бы держаться подальше от собственной жены.
