Алекс осторожно, так, как будто каждый ее жест и каждый
момент имели значение, разделась, сложив вещи на стуле. Она почувствовала, что
ее всю трясет. Руки дрожали, как осенние листья. Доктор осмотрела следы
операции и одобрительно кивнула.
— Вы уже выбрали себе хирурга для пластической
операции? — спросила она, но Алекс только покачала головой. Она еще не
приняла этого решения и даже не знала, хочет ли она делать себе подобную
операцию. При том положении вещей, которое складывалось у нее в семье, она не
была уверена в том, что ей это нужно. Мысль об этом вызвала у нее прилив
грусти, так что на глазах даже выступили слезы. Джин в это время брала у нее
кровь из пальца. У Алекс перехватило в горле, и, оказавшись под капельницей,
она вдруг поняла, что всхлипывает и извиняется за это.
— Все в порядке, — тихо сказала доктор, — не
бойтесь плакать. Я знаю, насколько это страшно. Потом вам уже не будет так
жутко, как сейчас. Мы очень-очень осторожно обращаемся с этими лекарствами.
Алекс знала, что правильный выбор онколога — первоклассного
и работающего на хорошем оборудовании — в данном случае жизненно важен. Ей
приходилось слышать ужасные истории о людях, чьи жизни были загублены в
результате не правильной дозировки химических препаратов. И сейчас она не могла
избавиться от этих мыслей. Что будет, если ее организм отреагирует самым худшим
образом? Что, если она умрет? И никогда больше не увидит Аннабел? И Сэма… даже
после их последней ссоры? Думать об этом было невозможно.
Доктор Уэббер начала с инъекции декстрозы и воды, а потом
добавила лекарства, но вена сократилась после самого начала, не пропуская
состава. Алекс было больно, и Джин немедленно вытащила катетер и внимательно
осмотрела другую руку Алекс и ее ладони, все еще сильно дрожавшие.
— Обычно я начинаю с декстрозы и воды, но ваши вены
вряд ли позволят мне сделать это, по крайней мере сегодня, Придется сделать
«прямой удар», а в следующий раз мы попробуем снова. Я введу неразбавленный
препарат непосредственно в вену. Вам может быть немного больно, но зато это
быстро, и я думаю, что сегодня вы мечтаете уйти отсюда как можно скорее.
Алекс не могла с ней не согласиться, но слова «прямой удар»
звучали крайне пугающе.
Маленькие аккуратные руки врача обхватили ладонь Алекс, и
Джин тщательно исследовала вену в самом ее начале, а потом быстро ввела в нее
лекарство. Сразу после этого она попросила Алекс прижать место укола на пять
минут, выписала рецепт на цитоксан и дала ей одну таблетку и стакан воды.
Протянув его Алекс, она проследила за, тем, чтобы та выпила
лекарство.
— Отлично, — удовлетворенно сказала она. —
Итак, вы получили вашу первую дозу химиотерапии. Я бы хотела снова встретиться
с вами ровно через неделю. Звоните мне, если что-то будет не так. Не
стесняйтесь, не бойтесь меня обременить.
Если что-то вызовет у вас сомнения или вы просто будете
чувствовать себя паршиво, позвоните мне. Я придумаю, как вам помочь.
С этими словами она дала Алекс листок с напечатанным
перечнем возможных и менее вероятных побочных эффектов.
— Я готова отвечать на ваши звонки двадцать четыре часа
в сутки, — продолжала она, — и я всегда рада поговорить с моими
пациентками.
Джин тепло улыбнулась и встала. Она была намного ниже Алекс
и гораздо динамичнее. Счастливая, подумала Алекс, глядя на нее, — она
занимается любимым делом. Она всегда ставила себя в положение людей, которые к
ней приходили, с их юридическими проблемами и неприятными исками. Алекс была в
силах помочь им наилучшим образом, но это были их проблемы, а не ее. Внезапно
она поймала себя на том, что завидует доктору.
Уходя, Алекс поразилась тому, что провела у онколога два
часа. Был третий час, и ее рука все еще болела, когда она ловила такси. На
место укола врач наклеила пластырь. Алекс начинала постепенно разбираться в
онкологической терминологии;
Это были знания, которые она предпочла бы вовсе не получать,
и по дороге в офис она почувствовала невероятное облегчение. Она не ощущала
никаких недомоганий, она не умерла, и ничего ужасного с ней пока не случилось.
По крайней мере доктор Уэббер знала, что делает. Проезжая Лексингтон-авеню, она
вспомнила о том, что надо купить парик. Сейчас об этом думать было трудно, но
доктор была, возможно, права. Лучше уж иметь его под рукой, как только он
понадобится, чем бродить по магазинам, прикрыв облысевшую голову платком. Все
эти мысли были весьма угнетающими.
Расплатившись с таксистом, она поднялась в свой кабинет. Лиз
на месте не было. Алекс сама отвечала на звонки, постепенно приходя в себя. В
конце концов, небо на землю не упало. Так или иначе первый удар она пережила.
Может быть, потом все будет лучше. Не успела она подумать об этом, как пришел
Брок, в нарукавниках и со стопкой бумаг. Было четыре часа; она напряженно
работала с момента своего возвращения от врача.
— Как дела? — озабоченно спросил он. В его манере
задавать вопросы было что-то неуловимо приятное. Он не был ни слащавым, ни
навязчивым, но всем своим поведением давал понять, что ему не все равно, и это
трогало Алекс. За последние несколько дней Брок стал для нее своего рода
младшим братом.
— Пока все хорошо. Правда, мне было очень
страшно. — Она не решилась сказать ему, что плакала, что побывала в аду и
вернулась обратно, желая, чтобы этот укол убил ее.
— Ты молодец, — улыбнулся он. — Хочешь кофе?
— С удовольствием.
Он вернулся через пять минут с чашкой, и они работали целый
час. Алекс уехала точно в пять часов, чтобы пообщаться с Аннабел. День
получился хороший, если не считать того, что она очень устала.
— Спасибо тебе, ты мне очень помогаешь, — сказала
она Броку перед уходом. Они начали работать над небольшим делом мелкого
предпринимателя, которого ложно обвиняли в дискриминации. Одна из его бывших
подчиненных заявила, что ей было отказано в продвижении по службе на основании
того, что она больна раком. Ее работодатель сделал все возможное для того,
чтобы помочь ей. Он даже выделил ей отдельную комнату, чтобы она могла там
спокойно отдохнуть. Три дня в неделю во время курса химиотерапии она вообще не
выходила на работу, а ее дела вели другие. Но женщина тем не менее возбудила
иск. Ей явно хотелось содрать с него круглую сумму, чтобы спокойно сидеть дома
и платить за лечение. Рак у нее вылечили, но возвращаться к полноценной работе
ей все равно не хотелось, несмотря на то, что надо было расплатиться с долгами
за медицинскую помощь. Алекс к этому моменту уже успела обнаружить на
собственном опыте, что по медицинской страховке оплачивалась только малая часть
онкологической помощи. Если человек не мог себе позволить очень дорогостоящее
лечение для спасения жизни, он оказывался в тупике. Та страховая компания,
услугами которой пользовалась сама Алекс, покрывала очень незначительную часть
ее расходов. Но в этом случае истица не имела морального права предъявлять
какие бы то ни было претензии своему работодателю. Он предлагал ей помощь, что,
к сожалению, невозможно было доказать, а она упорно отрицала этот факт.
