И ни Алекс, ни Сэм ни минуты не сомневались в том, что у них
не только самая красивая, но и самая умная дочь. Первые шаги она сделала в
десять с половиной месяцев, очень скоро после этого заговорила, а фразами
начала разговаривать гораздо раньше, чем большинство детей.
— Она будет юристом, — подтрунивала над мужем
Алекс.
И действительно, девочка была как две капли воды похожа на
свою мать, копируя ее даже в мимике.
Единственным разочарованием для Алекс и Сэма было то, что, к
их удивлению, все попытки забеременеть у Алекс заканчивались неудачей. Они
начали что-то предпринимать, когда Аннабел исполнилось полгода, и пытались еще
год Алекс было сорок лет, и она пошла к специалисту, чтобы выяснить, все ли у
нее в порядке. Врачи проверили и ее, и Сэма, но не нашли никаких отклонений и
объяснили им, что в ее возрасте на то, чтобы зачать ребенка, может
потребоваться больше времени. В сорок один год, чтобы «наладить» у нее
овуляцию, доктор посадил ее на серофен, разновидность прогестерона, и в течение
последующих полутора лет она не переставала пить лекарство, которое, казалось,
доставляло ей больше неприятностей, чем вся ее прошлая жизнь. Они занимались
любовью по расписанию, подсказывающему им, когда у Алекс пик выделения
желтоватого гормона, то есть когда больше всего вероятность зачатия. Алекс
добавляла свою мочу в различные химические реактивы, и если они окрашивались в
голубой цвет, она тут же звонила Сэму на работу, и он сломя голову мчался
домой. В шутку они называли такие дни «голубыми»; не было, однако, никакого
сомнения в том, что все это только добавляло стрессовых ситуаций в их и без
того достаточно сложную жизнь — ведь и у Сэма, и у Алекс была довольно нервная
работа.
Им было трудно, но они оба соглашались с тем, что очень
хотят второго ребенка. Порой им казалось смешным, что после стольких лет
активного нежелания иметь детей они готовы преодолеть любые препятствия, чтобы
только их дом наполнился детским смехом. Алекс и Сэм даже обсуждали идею уколов
пергонала — более радикального, чем серофен, средства. обладавшего, впрочем,
своими побочными эффектами. Кроме того, существовало еще и зачатие из пробирки.
Не исключали они и более трудоемкие способы. Однако Алекс казалось, что в сорок
два года она может зачать и без таких героических мер, особенно если учесть, что
она все время пила гормональные таблетки, что само по себе было серьезным
испытанием, поскольку она принадлежала к тем людям, которые непредсказуемо
реагируют на лекарства. Алекс знала, что цель оправдывает средства, потому что
они с Сэмом страстно желали иметь ребенка. Аннабел научила их многому — и
главным образом тому, какой прекрасной может быть жизнь, когда с любимым
человеком тебя связывает ребенок. Когда они были бездетны, им этого ощущения
недоставало. Да, у них была карьера, затмевавшая все; но теперь Алекс понимала,
что упустила что-то важное.
Аннабел к этому моменту исполнилось три с половиной года, и
сердца ее родителей таяли всякий раз, когда они ее видели. Ее головка была
покрыта кудряшками медного цвета, а огромные глаза были зелеными, как у ее
матери. Все лицо девочки было покрыто мелкой крошкой веснушек, которые Алекс
называла «сладкая пыль».
На рабочем столе Алекс стояла огромная фотография Аннабел с
лопаткой в руках, сделанная на песчаном пляже Куске прошлым летом. Алекс
бросила на нее быстрый взгляд и улыбнулась, а потом снова посмотрела на часы.
Процесс, на котором ей пришлось присутствовать, съел лучшую часть ее утра, и до
встречи с новым клиентом у нее оставался всего один час на то, чтобы
просмотреть важные бумаги.
В комнату вошел Брок Стивенс, и Алекс подняла голову.
Это был один из молодых сотрудников фирмы, работавших на нее
и еще на одного адвоката. Он делал всякую бумажную работу, был на побегушках и
готовил ей документы для процессов. Он появился в «Бартлетт и Паскин» всего два
года назад, но Алекс нравилось, как он справляется со своими обязанностями.
— Привет, Алекс, у тебя есть минутка после этого
сумасшедшего утра?
— Есть. Что у тебя? — сказала она с улыбкой.
Броку было тридцать два года; со своими песчаного цвета
волосами и немного детским обликом он казался ей мальчиком. Он окончил
государственный юридический колледж Иллинойса и был выходцем из очень простой и
небогатой семьи.
Однако Брок успешно окончил колледж и относился к
юриспруденции с редкостным пылом. Это же чувство управляло всей жизнью Алекс,
поэтому она очень хорошо относилась к нему.
Брок пересек комнату и уселся напротив нее, смотря на свою
собеседницу серьезными глазами. Рукава его рубашки были закатаны, а галстук
чуть распущен, что делало его еще моложе.
— Ну как процесс?
— Вполне. Я думаю, у Мэтта все получится. Его главный
оппонент раскрылся, и Мэтт, похоже, получил то, что хотел. В конце концов он их
разобьет, но это все равно будет продолжаться целую вечность. Меня это дело с
ума сведет.
— Меня тоже. Но мне интересно работать над его
историей. Знаешь, было довольно много прецедентов. Мне нравится.
Брок был такой молодой, неиспорченный и переполненный
мечтами, что иногда он казался Алекс наивным человеком; однако он уже успел
стать высококлассным юристом.
— Ладно, говори, с чем пришел? Что-то новое по делу
Шульца?
— Угу, — со счастливой улыбкой ответил
Брок. — Похоже, это черный капитал. В последние два года истец скрывал
свои налоги. На суде он будет выглядеть весьма бледно. Поэтому-то они так долго
не давали нам документов.
— Замечательно. Очень хорошо, — улыбнулась
Алекс. — Как ты это обнаружил?
Им пришлось направить отдельное ходатайство о предоставлении
финансовых отчетов, которые в конце концов пришли сегодня утром.
— Его действия вычислить довольно легко. Я тебе потом
все покажу. Я думаю, что здесь можно вести разговор об уплате — если только
удастся найти для этого господина Шульца.
— Сомневаюсь я в этом, — задумчиво сказала Алекс.
Джек Шульц был владельцем небольшой компании, против которой
бывшие ее сотрудники дважды возбуждали уголовные дела с целью вымогательства
денег. Как известно, это один из проверенных способов вытянуть кругленькую
сумму из предпринимателя, который не желает пачкать руки. Однако это создало
прецедент, и дело против Шульца возбудил очередной бывший сотрудник. В свое
время он воровал у фирмы деньги, а теперь пытался прижучить бывшего шефа за
дискриминацию. На этот раз Шульц платить не хотел, собираясь создать себе
репутацию борца и победителя.
— Ну ладно, все равно мы получили то, что хотели. После
показаний того парня из Нью-Джерси насчет незаконного возвращения части денег
можно считать истца покойником.
— Я на это рассчитываю, — снова улыбнулась она.
Процесс был назначен на следующую среду.
— Ты знаешь, у меня такое чувство, что адвокат истца
свяжется с тобой на этой неделе по поводу выплат, поскольку у нас теперь есть
их финансовые отчеты. И что ты ему скажешь?
