Ларри и Том пару раз делали ему критические замечания, но
Саймон, казалось, был вполне доволен им. Однажды Ларри сказал, что ему и
Фрэнсис — его жене — очень жаль Алекс. Он явно не договаривал того, что ему
жаль их распадающийся брак — разумеется, все уже заметили их близость с Дафной.
Но Сэм абсолютно ни о чем не жалел. Он счел, что его партнеры просто ему
завидуют. Ему даже не приходило в голову, что они могут считать его не вполне
порядочным человеком из-за того, что он бросил Алекс в такой ситуации, когда
она болела раком и переживала курс химиотерапии.
Постепенно Аннабел успокоилась, и они вдвоем уложили ее. На
лице девочки было написано такое счастье, что Алекс чуть снова не расплакалась.
Когда они вернулись на кухню, Сэм, положив в рот одно из печений для
Санта-Клауса, смущенно сказал:
— А я и не заметил, что у тебя выпали волосы.
В этом году в их доме как будто все уменьшилось. Меньше печенья,
меньше пирогов, меньше подарков, меньше тепла. Даже елка казалась какой-то
маленькой. Из-за болезни Алекс никто не позаботился о всяких приятных мелочах.
И рождественских открыток они никому не посылали. У Алекс не было на это сил,
и, кроме того, она не знала, как их подписывать. Алекс… и, возможно, Сэм…
как-нибудь так.
— Я думала, что ты не хочешь, чтобы я заявляла об этом
во всеуслышание, — сказала Алекс, стараясь не думать о женщине, в чьем
обществе она видела его накануне. Труднее всего было смириться с той мыслью,
что это явно не было легкое увлечение. Сэм с той девушкой казались мужем и
женой.
— Они вырастут, — сказал Сэм, снова чувствуя себя
беспомощным. Рядом с женой он всегда ощущал себя неловким и ненужным.
— Волосы — да. Наш брак — нет, — печально
откликнулась Алекс. Она помнила о том, что они решили не обсуждать этого до
следующего месяца, но удержаться было трудно.
— Ты уверена в этом? — спросил Сэм, глядя ей прямо
в глаза в ожидании ответа.
— А ты нет? У меня создалось впечатление, что ты уже
все решил!
Это впечатление возникло у нее вчера, когда она видела его с
этой англичанкой около магазина.
— Никогда нельзя быть в чем-то твердо уверенным. Трудно
не вспоминать хорошие времена.
— Мне кажется, что хорошие времена были совсем
недавно, — честно сказала Алекс. — Может быть, ты был несчастен
дольше, чем я.
— Скорее смущен. Меня очень смутило, что когда ты
заболела, то сильно изменилась.
Это прозвучало не как обвинение, а как утверждение. Сэм
таким образом оправдывал свое поведение и приобретал билет на свободу.
— Мы оба изменились. Мне кажется, что такого рода вещи
всегда меняют людей. Это длинная и тяжелая дорога к выживанию.
— Как это все ужасно, — сказал Сэм, в первый раз
испытывая к ней сочувствие. В последние дни он стал мягче, и Алекс это
заметила. Влюбившись, он смог посмотреть вокруг более умиротворенным взглядом.
Но Алекс не находила в этом ничего трогательного. — Ты прошла через
несколько кругов ада.
— И несколько еще впереди, — улыбнулась
она. — Если говорить точно, четыре с половиной месяца.
— А потом что?
— А потом я буду ждать, нет ли рецидива. Пять лет — это
волшебная цифра. Может быть, характер моей опухоли дает мне хорошие шансы,
которые только подкрепляются химиотерапией. Мне кажется, что мне нужно жить
своей жизнью и просто не брать все это в голову. Мои знакомые, которые через
это прошли, говорят, что вспоминают о болезни раз в год, когда ходят на обычное
обследование. Хотела бы я к ним присоединиться. Все-таки это очень страшно.
Это был их первый настоящий разговор об этом за три месяца,
и Алекс очень удивилась тому, что Сэм не пытается уйти от разговора. Кто бы ни
была та девушка, ей удалось привести его в человеческий вид. Но никакой
благодарности по отношению к ней Алекс не испытывала — только ревность, печаль
и гнев.
— Если у тебя будет рецидив, — решил подбодрить ее
Сэм, — ты с ним тоже справишься.
— Вряд ли, — спокойно сказала Алекс, борясь с
желанием снять парик, под которым прела голова. Но она боялась показывать ему,
как она теперь выглядит. — За исключением редких случаев, от рецидивов
умирают. Поэтому при первой вспышке болезни врачи и действуют так решительно.
Сэм был поражен услышанным. Возможно, раньше она не говорила
об этом так прямо, или же он не вслушивался. Общение с женой после Дафны
затрагивало какие-то струны в его душе, но ничего более. Для него это было уже
прошлое. По отношению к Алекс он испытывал только жалость и с нежностью
вспоминал лучшие времена.
— Что ты будешь делать, когда мы с Аннабел
уедем? — спросил Сэм, пытаясь сменить тему. Ему стало тяжело говорить об
этом.
— Ничего. Спать, отдыхать, работать. Как ты понимаешь,
в последнее время я веду не слишком активную светскую жизнь.
Все силы, которые у меня есть, я трачу на Аннабел и свою
работу.
— А почему бы тебе не уехать? Это пойдет тебе на пользу.
Или ты не можешь?
— Могу. Каждый месяц у меня двухнедельный перерыв в
лечении, но я хочу остаться здесь.
Она не собиралась уезжать с Броком, хотя он ее и приглашал.
Несмотря на то, что их так сближала работа, она его едва знала. А одной ей
уезжать не хотелось. Лучше всего Алекс чувствовала себя в своей квартире, в
своей постели, среди привычных вещей, поблизости от ее врача. В последнее время
она стала интровертом, который сильно зависит от знакомых вещей. В ее жизни
стало так много пугающих элементов, что она не могла позволить себе впускать в
нее что-то новое.
— Это ужасно, что ты будешь одна, — виновато
сказал Сэм. Странно, но после отъезда Дафны он внезапно почувствовал прилив
ответственности по отношению к Алекс. Ему казалось, что его действия диктует
какая-то внешняя сила, и это ему не слишком нравилось. Так что можно было
только порадоваться тому, что на следующий день он вместе с Аннабел уезжает в
Диснейленд.
— Все будет в порядке. Я на самом деле никуда не хочу
уезжать. И потом, у меня куча работы, так что скучать я не буду.
— Помимо работы, в жизни есть много интересного, —
улыбнулся Сэм, и Алекс вопросительно подняла на него глаза:
— Ты это серьезно, Сэм?
Он вышел из кухни, не ответив ей, но спрашивая себя, догадалась
ли она каким-то шестым чувством о существовании Дафны или кто-то сказал ей об
этом. Впрочем, в последнем он сомневался. Она была слишком поглощена собой,
чтобы думать о ком-то еще. Возможно, она просто что-то подозревает.
Все подарки для Аннабел были упакованы и спрятаны в особом
месте. Вскоре, после девяти, они положили их под елку, а затем разошлись по
комнатам, как незнакомые друг другу люди.
Алекс немного почитала, а в двенадцать услышала, как звонит
телефон. Она не стала поднимать трубку, зная, что звонят Сэму.
