— Что случилось? — спросил он. Было ясно, что
что-то произошло — как будто она пыталась пустить все на самотек и умереть. По
крайней мере во время их телефонного разговора Брок почувствовал именно это.
— Даже не знаю. Сегодня утром я увидела себя в зеркале
и ужаснулась… Потом Аннабел уехала, и мне опять стало плохо… Знаешь, мне
кажется, нет смысла с этим бороться. Сэм, эта его любовница… Кошмар. Это
больше, чем я могу вынести, — честно сказала она.
Брок разозлился и, к удивлению Алекс, почти закричал на нее:
— Итак, ты решила все бросить. Да?!
— У меня есть право на собственный выбор, —
печально ответила Алекс.
— Да что ты говоришь? У тебя дочь, и даже если бы ее не
было, у тебя оставались бы обязательства перед самой собою, не говоря уже о
людях, которые тебя любят. Ты должна бороться, Алекс. Я знаю, что это нелегко.
Но позволить себе лежать и умирать только потому, что «это такой кошмар»,
нельзя.
— А почему бы и нет? — равнодушно спросила Алекс.
— Потому что я это говорю. Ты сегодня что-нибудь
ела? — разъяренно спросил он, и Алекс, как он и ожидал, покачала
головой. — Тогда пойди оденься. Я приготовлю тебе что-нибудь.
— Я не голодна.
— А мне наплевать. Я не намерен слушать ту чушь,
которую ты несешь, — сказал Брок, хватая ее за плечи и слегка
встряхивая. — Мне плевать на то, что кто-то причинил тебе боль, и на то,
что ты думаешь о своей жизни. Да будь ты худая, как скелет, и лысая, как орел,
с одной грудью или двумя, ты все равно должна бороться за свою жизнь, Алекс
Паркер. Для себя самой, и ни для кого другого. Ты — огромная ценность. И все мы
в тебе очень нуждаемся. И когда ты смотришь в зеркало и тебе не нравится то,
что ты видишь, не забывай о том, что эта женщина — ты. Все эти изменения не
имеют никакого значения. Ты осталась такой же, какой была до всех этих событий.
Может быть, даже стала лучше. Всегда помни об этом.
Эта неожиданная нотация внушила Алекс какой-то благоговейный
страх, и, не говоря ни слова, она проследовала в ванную. Механически сняв
халат, она приняла душ и снова уставилась на себя в зеркало. Она видела ту же
женщину, которая предстала перед ней этим утром, — ту же подбитую птицу.
Тот же рубец, та же голая голова. Но теперь она понимала, что Брок прав. Она
должна была бороться — не ради Аннабел, Сэма, Брока или кого-нибудь еще. Ради
себя, ради того, чем она была, чем она может быть и всегда будет. Потеряв грудь
и волосы, она не потеряла себя. Сэм не мог отнять у нее самого главного. Стоя
под теплой струей воды, сбегавшей по ее голове и плечам, Алекс тихо заплакала,
раздумывая о том, чему ее только что научил Брок.
Надев джинсы, свитер и короткий парик, лежавший на раковине
с того момента, когда она утром стряхнула с него остатки своих волос, Алекс
прямо босиком прошла в кухню.
— В моем обществе тебе совершенно не обязательно носить
парик, — улыбнулся Брок. — Впрочем, наверное, в нем ты чувствуешь
себя лучше.
— Без него у меня странное представление о себе, —
призналась Алекс.
Брок приготовил яичницу-болтунью, поджарил хлеб и картошку.
Алекс с трудом съела совсем немного, но потом решила не искушать судьбу.
Проводить всю ночь на полу в ванной ей не хотелось. Ее желудок постоянно
приводил ее в уныние, но в чем-то Сэм был прав — его состояние во многом
зависело от эмоций.
Некоторое время в кухне царила тишина; потом Алекс сказала,
что Аннабел понравились все ее подарки.
— Мне было очень приятно их покупать. — сказал
Брок, улыбаясь от радости за Алекс, наконец-то соблаговолившую поесть. — Я
люблю детей.
— Поэтому-то ты до сих пор не женат? — спросила
она.
— «Бартлетт и Паскин» не дают мне такой
возможности, — усмехнулся он.
Совсем мальчишка, подумала Алекс. Красивый мальчишка.
— Пожалуй, мы переведем тебя на облегченный
режим, — поддразнила его Алекс.
Они поговорили о Рождестве и о том, как трудно было с Сэмом.
После ужина Брок помыл посуду.
— Перестань, Брок. Я сама потом помою.
— Конечно, помоешь. Ты ведь можешь свалить дерево одним
ударом, не правда ли? Так как насчет Вермонта? Я приехал сюда за тобой,
Алекс, — сказал он, глядя ей прямо в глаза, и она, как всегда,
почувствовала прилив благодарности.
— Даже не знаю, что и сказать.
— Я от тебя не отстану. Лиз тоже считает, что тебе это
пойдет на пользу, — твердо произнес Брок.
— Вы что, комитет организовали? — рассмеялась она,
удивленная и растроганная. — А мое мнение имеет какой-нибудь вес?
— Нет, — сказал Брок, полностью лишая ее права
вето.
— Охота тебе терять целую неделю на такую развалину,
как я.
— Запомни, пожалуйста, что это не потеря
времени, — решительно ответил Брок, но Алекс покачала головой и показала
на свой парик:
— Пусть эта мишура тебя не обманывает. Я слишком вымотана,
чтобы кататься на лыжах, слишком стара, чтобы за мной ухаживали, слишком
больна, чтобы мое общество было приятным, и, кроме всего прочего, я замужем.
— Что-то я этого в последнее время не замечаю, —
как всегда, в лоб сказал Брок, но Алекс не обиделась — она продолжала смеяться.
— Приятно слышать. Ладно, скажем по-другому — я товар,
бывший в употреблении, — откликнулась Алекс и вдруг с видом человека,
которого осенило, выпалила:
— Ты же не хочешь сказать, что приглашаешь меня как
свою… м-м-м… девушку?
Было совершенно очевидно, что она не может в это поверить, и
Брок тоже рассмеялся:
— Нет. Но если тебе приятна эта мысль, я не против. Я
прошу тебя составить мне компанию как твоему другу, который будет рад видеть,
как твое бледное лицо хоть немного загорит на солнце. Ты будешь сидеть у камина
и пить горячий шоколад и ложиться спать, зная, что вокруг друзья, а не эти
одинокие стены.
— Хорошо говоришь для мальчика твоих лет.
— Да. А у меня есть большой опыт ухаживания за такими
старыми кошелками, как ты. Моя сестра была… Моя сестра на десять лет старше
меня.
— Мои соболезнования, — усмехнулась Алекс. —
Ты говоришь так убедительно, что тебе невозможно отказать.
— Поэтому-то я и приехал, — сказал он, глядя на
нее с мягкой улыбкой. Он определенно ей нравился.
— Надо же, а я подумала, что ты приехал поесть на чужой
счет, — продолжала она насмешничать.
— Так оно и есть, но за едой я хотел еще с тобой
поговорить.
— В Коннектикуте, наверное, было очень скучно. —
Алекс была насмешлива, но Броку это нравилось. Сблизившись за последние месяцы,
они получали удовольствие от общения друг с другом.
— Да, тоскливо было. Так что" ты едешь или нет?
