Не без помощи Дафны, подумала Алекс.
— А когда я уехал, — продолжал Сэм, — один из
банковских служащих что-то заподозрил и сообщил в Комитет по биржам и ценным
бумагам и в ФБР, они передали дело в министерство юстиции, и этот чертов
карточный домик развалился. Меня привлекли к ответственности наравне с ними. В
Лондоне, когда я разговаривал с одним из бывших партнеров Саймона, у меня в
голове что-то стукнуло. Он вел беседу так, как будто я знаю нечто, чего на
самом деле не знал. Я позвонил Ларри и Тому и спросил, что происходит, но они
прикрыли Саймона, потому что были слишком напуганы. Потом оказалось, что, пока
я был в отъезде, они заключили грязных сделок на двадцать миллионов, и все — от
моего имени. И теперь я по уши в дерьме — так же, как они.
Сэм был совершенно опустошен и напуган. Построенное им с
таким трудом здание благополучия развалилось, скрыв под обломками его репутацию.
— Но ведь тебя не было, когда они заключали эти
сделки, — взволнованно сказала Алекс. — Неужели это не поможет?
— Эти сделки — только вершина айсберга. Все гораздо
хуже. Я ведь звонил им почти каждый день, они посылали мне бумаги курьерской
почтой, я подписывал документы. Со стороны все это выглядело вполне прилично.
И теперь я несу такую же ответственность, как они. Я хотел,
чтобы все было хорошо. Я хотел, чтобы мои подозрения не оправдались. Мне было
лень разбираться в том, что они делают. Но когда я на прошлой неделе вернулся
домой и начал задавать вопросы, я пришел в ужас и попытался заглянуть за весь
этот внешний лоск. Ты не представляешь себе, что я потерял за последний год. Я
не могу поверить в то, что оказался таким дураком, что не без моего пассивного
участия нанесен такой ущерб не только моей репутации, но и моему бизнесу.
Все кончено, Алекс, — сказал Сэм со слезами на глазах.
Когда было плохо ей, он не плакал; зато теперь он оплакивал себя. — Все,
что я построил, пропало. Эти два подонка продали меня за миллион долларов, а
теперь с помощью Саймона мы все отправимся гнить за решеткой.
Закрыв глаза, Сэм попытался восстановить спокойствие.
Алекс было жаль его, но эта жалость была абстрактной. В какой-то
степени он это заслужил. Он доверился Саймону, хотя не должен был этого делать
— недаром инстинкт с самого начала подсказывал ему, что к этому новоявленному
партнеру нужно присмотреться повнимательнее. И он не хотел замечать, как Саймон
разрушает не только его дело, но и его жизнь и будущее. Сэм широко открыл глаза
и посмотрел на Алекс, не пытаясь даже скрыть, что напуган до смерти.
— Как ты думаешь, насколько это все плохо? — Он
смотрел ей прямо в глаза, и Алекс недолго колебалась с ответом.
— Достаточно плохо, Сэм. Я делала некоторые заметки и
хочу позвонить одному из партнеров. Но я боюсь, что тебе будет очень непросто
оправдать себя. На твоих плечах лежит слишком большая ответственность. Убедить
суд и вообще кого бы то ни было, что ты ничего не знал о том, что происходит,
даже если ты действительно ничего не знал, невероятно трудно.
— Ты мне веришь?
— До некоторой степени, — честно ответила
она. — Мне кажется, ты просто не хотел замечать, что за твоей спиной
творятся грязные дела, и закрыл на это глаза.
При этих словах Брок выразил свое молчаливое согласие.
— И что мне теперь делать? — с вполне обоснованным
ужасом спросил Сэм.
— Говорить правду. Всю правду. Особенно твоим
адвокатам. Расскажи им все, что ты знаешь, Сэм. Это твое единственное спасение.
А Саймон?
— Сегодня днем ему тоже предъявят обвинение.
— А девушка? Его двоюродная сестра? Какую роль она
играет во всем этом?
Помимо того, что она разрушила их брак. Раздираемый
противоречивыми чувствами, Сэм выглядел в этой ситуации полнейшим дураком.
— Я еще не знаю, — ответил он, глядя в
сторону. — Она говорит, что не участвовала в этом и ничего не знает. Но
мне кажется, что, когда она приехала сюда, она знала о планах Саймона, но потом
решила не впутываться в это. Или нет. Может быть, ей все было известно, —
закончил Сэм, проводя рукой по волосам под пристальным взглядом Алекс.
Теперь он расплачивался за свой роман по самой высокой
ставке — расплачивался своим бизнесом, своей репутацией, своими деньгами,
возможно, своей жизнью, если он закончит ее в тюрьме. Но Алекс все равно
хотелось ему помочь.
Он все еще был ее мужем.
Она сняла телефонную трубку и позвонила Филипу Смиту, одному
из их старших партнеров. Он занимался налоговыми мошенничествами и нарушениями
Комитета по биржам и ценным бумагам. Алекс подумала о нем в первую же минуту,
Это было в компетенции Филипа, и он пообещал спуститься через пять минут.
— А ты? Ты останешься? — патетически спросил Сэм,
после чего Броку захотелось его ударить. Она больше не принадлежала этому
человеку. Он причинил ей достаточно боли, но, несмотря ни на что, Алекс
чувствовала, что должна ему помочь — хотя бы ради их дочери.
— Зачем я тебе? — честно ответила Алекс. —
Это не по моей части.
Несмотря на жалость, она не хотела слишком сильно
вовлекаться в это дело.
— Но ты будешь давать свои консультации?
Помогать ему?
— Алекс… пожалуйста…
Брок отвернулся — ему не хотелось это видеть. Неужели после
того фортеля, который выкинул с ней Сэм, она все еще хотела ему помочь?
— Я посмотрю, что я смогу сделать. Но я тебе в данном случае
не нужна, Сэм. После твоей беседы с Филипом Смитом я тоже поговорю с ним.
Не без раздражения Брок отметил, что Алекс разговаривала со
своим мужем очень мягко. Вопреки той боли, которую причинил ей Сэм, между ними
все еще оставалась крепкая связь.
— Нет, ты мне нужна, — сказал Сэм, понизив голос.
В дверь вошел старший партнер, а Брока позвали, и он вышел на несколько минут.
Алекс произнесла небольшое вступительное слово и показала
Филипу Смиту свои заметки. Кивнув и нахмурившись, он уселся рядом с Алекс
напротив Сэма.
— Я должна оставить вас, — сказала Алекс, вставая
и глядя на своего мужа. Неожиданно его поведение стало очень патетическим. Он
выглядел совершенно подавленным тем, что произошло.
— Не уходи, — взмолился он голосом испуганного
ребенка.
Алекс сразу вспомнила, как она себя чувствовала, когда ей
сказали, что у нее рак, как она была одинока и напугана и он отказался помочь
ей. Он уходил к своей Дафне, оставив ее склоненной над унитазом и позволив
преступникам разрушать свое дело.
— Я вернусь, — тихо сказала она. Она не хотела
слишком ободрять его, чтобы он не чувствовал себя зависимым от нее.
Случай обещал быть весьма сложным, и Алекс была уверена в
том, что дело кончится судом. На расследование могли уйти месяцы, а то и годы,
поэтому она вела себя очень осторожно, чтобы случайно не взять на себя лишних
обязательств.
