Закрываю окно и выжимаю педаль газа до упора – может быть, я потерял не сорок минут, как думали мои враги, а всего семь, однако все равно времени почти нет – мне нужно быстрее избавиться от сейфа, который станет десертом на блюдечке с голубой каемочкой для того, кто хочет упечь меня за решетку и лишить всего, чего я добился праведным и не очень трудом.
Черт.
Быстрее, быстрее, подгоняю свою машину, не боясь попасть в аварию. Мне кажется, я лечу на крыльях, подгоняемый ветром неудачи.
Мне нужно срочно.
Мне нужно быстро.
Мне нуж-но!
Я уже вижу дуб, который служит мне опознавательным знаком – значит, при такой скорости дом покажется уже через несколько минут.
Как вдруг все внутри ошпаривает кипятком. Накатывает резкое и необратимое ПОНИМАНИЕ. Кишки сжимаются, сворачиваются в узел. Из глаз буквально летят искры – осознание топит голову, оседает тяжким грузом на плечах.
Тормоз выжимается сам.
Шины визжат, машину заносит.
Черт.
— Кто крыса? — задыхаясь, будто бы сам пробежал стометровку, спрашиваю у Сергея, даже не давая ему времени понять, что по внутренней, секретной связи, звоню я. — Кто его жена? Оксана?
— Дда, — резко говорит он, но тут я слышу на заднем фоне:
— Лежать! Мордой в пол!
— Ты отправил людей за ними? Отправил? — кричу я так громко, как будто тону и прошу о помощи.
Но связь отключается.
И я понимаю со всей необратимостью, какая только может случиться: это конец. ФСБ оккупировали мой офис. За Оксаной и Игорем уже выехала бригада парней, и отменить этот приказ я не могу.
Глава 35
Ччерт. Живот буквально сводит, и эта страшная, ноющая боль отдается в пояснице. Хочется почесать спину, ударить по ней – как-то подействовать, чтобы боль ушла, растворилась, переключилась на другое. Я даже ущипнула себя, но это дало кратковременный эффект.
Я встаю во весь рост у дверного косяка и трусь об него, как медведь о дерево. Картинка, которая отражается в зеркальной двери шкафа напротив не кажется смешной – беременная девчонка с огромным животом, стоная и закусывая нижнюю губу, трется спиной о дерево, почесываясь.
Это совсем не смешно, совсем. Это, черт подери, жалкая и убогая картинка!
Так. Я выдыхаю.
Спазм прекращается.
Все в порядке.
Я подхожу к небольшой этажерке, на которой прячется мой сотовый телефон и вижу множество непрочитанных сообщений о пропущенных звонках. Это что еще такое?
Недоуменно хмурюсь.
Открываю журнал вызовов и едва удерживаюсь от того, чтобы не выронить телефон на пол от удивления, от которого начинают трястись руки: я с точностью до последней цифры узнаю этот номер. Я точно знаю, кто это. Несколько месяцев назад этот человек ушел из моей жизни, оставил в покое нашу семью, и вдруг я снова чувствую его магнетическое присутствие только от того, что вижу, что он несколько раз звонил мне, набирал номер.
Камал.
Только я мысленно произношу его имя, как сотовый снова начинает вибрировать в моей руке, и я вскрикиваю. Нервы ни к черту. Так не пойдет. Я не позволю ему снова омрачить своим присутствием мое небо, мое выстраданное настоящее, не разрешу сомнениям в правильности моего поступка бросить его подернуть сознание рябью волнения. Ни-за-что.
Камал, каким бы ни был - удивительным, притягательным, нужным и восхитительным, - в прошлом. Память о нем спрятана в самый дальний сундук памяти, самый далекий закуток сознания. Он - под замком. И ему не выбраться, как одуряющему сознание газу, не поселиться снова в моих мыслях так прочно, как жил все это время прежде.
Я не позволю.
От него приходит сообщение, и думаю, что там скопилось уже много конвертиков с непрочитанными посланиями. Открываю его контакт и добавляю в черный список. Давно нужно было это сделать, и ума не приложу, почему я не сделала этого раньше.
Почему? Потому что была уверена – он держится за свою обиду покинутого мужчины, а я никогда не смогла простить ему то, в чем он оказался замешан. Ведь он полностью испортил, испоганил, пустил под откос мою жизнь!
Черт.
Мне кажется, что в носу снова свербит от запаха горелой кожи, пластика, и перед глазами снова встают страшные картинки: расплавленная резина кукольного пупса, языки пламени, за секунду сжирающие тонкие нити тюля, испуганные глаза малышки-сестры…
Я начинаю резко и часто дышать, чтобы не дать картинкам прошлого, когда я металась из коридора в комнату в поисках выхода из огненной западни, затопить мое сознание.
И в этот самый момент снова меня простреливает боль.
Господи.
Я была на приеме у гинеколога на прошлой неделе, и она сказала, что плод начнет готовиться к выходу еще только через две недели. И я даже подумать не могла, что схватки начнутся так скоро.
В голове стучат молоточки, по нарастающей: тук-тук-тук, по спине ползет капелька пота.
Черт, это точно схватки – последняя вспышка боли, которая заволокла белым туманом мое сознание, была только пять минут назад, а это значит…
Черт.
Это значит, что у меня начинаются роды!
Паника давит горло, но я сглатываю и начинаю дышать. Считаю про себя, чтобы успокоиться. Раз, два, три, четыре.
Боль понемногу отступает, наконец. Я снова беру в руку свой сотовый телефон – молчаливую коробку черного зеркала и провожу пальцем, чтобы его разблокировать. С недавнего времени с заставки меня встречает снимок УЗИ – черно-белая масса, в которой вряд ли кто-то, кроме меня, сможет углядеть, распознать, опознать смысл моего существования, светоч моей жизни. Моего маленького ребеночка.
Набираю номер врача, с которым договорилась о ведении родов. Она отвечает через минуту.
— Оксана?
— Кажется, началось, — тороплюсь я. — Схватки каждые пять минут.
— Быть того не мо…
— Может! — рявкаю я. Прошло то время, когда я была удобной для всего мира. Это вселенная задолжала мне, пусть платит по счетам.
— Ты дома? — я понимаю обеспокоенность в ее голосе. Мы обсуждали этот момент. Коттедж удален от города, и врач предлагала переехать в квартиру, чтобы в случае скорых родов можно было быстро забрать меня, но я отказалась.
— Игорь, я, кажется, рожаю, — говорю в трубку с придыханием.
— Кажется? — ухмыляется он.
— Это не шутки! — кричу я, и чувствую, как его состояние тут же меняется.
— Я совсем рядом с домом, — спешно добавляет он и я только сейчас понимаю, что мне сразу не понравилось в его голосе: я его плохо слышала сквозь помехи, но не поняла, что говорю с ним по громкой связи. — Буду через три-пять минут.
