Чего я ещё не знаю о тебе, Ларионов Илья?..
Мы тушевались, не представляя, как приступить к самому главному. До сегодняшнего дня нас вела друг к другу страсть. Необузданное желание. Почти животная похоть. Но теперь всё изменилось. Как оказалось, секс по договору — совсем не то же самое, что просто секс.
— Значит, если всё пройдет удачно, это последняя наша встреча? — Илья рухнул на кровать, закинув руки за голову.
Рубашка практически трещала на его спортивном теле. Мне хотелось стянуть её, расстегивая пуговицу за пуговицей, касаясь смуглой кожи кончиками пальцев. Очерчивать реки вен. Опуститься к ремню джинсов и нырнуть под тот, выпустить наружу его обалденный член.
Но я сидела и нервно комкала край одеяла.
— Если удачно — да. Не вижу смысла в отношениях.
— В наших?
— Нет, в принципе. Особенно не вижу смысла в отношениях с человеком, ДНК которого я купила почти за полмиллиона рублей.
Ларионов закашлялся, пульнул в меня подушкой, но промахнулся и попал в трюмо. Грустно звякнуло зеркало, многочисленные баночки — косметика, крема, духи — повалились на пол. Я никак не отреагировала на его вероломство.
— Как тебя с таким жизнелюбием вообще угораздило пойти в консультанты?!
— Ты хочешь сказать, что я плохой консультант? — спросила тоном истинного психолога.
— Нет, я хочу сказать, что тебе противопоказана любая работа с людьми. После общения с тобой мне хочется забиться в угол и безостановочно рыдать.
— Не переживай, Ляля. — Я похлопала его по плечу. — Плакать — это нормально.
На самом деле, мне всегда нравилось копаться в человеческих головах. Было в этом что-то манящее. Я с легкостью выводила на интимные разговоры одноклассников, угадывала, в каком настроении человек — стоило только посмотреть на него и уловить жесты, мимику, изменения в голосе.
Мне нравилась теория, но бесила практика. Я испытывала зуд всякий раз, когда мне жаловались на семью или детей, когда рыдали в голос и сморкались в носовой платок. Я хорошо разбиралась в людских проблемах, но терпеть не могла людей.
Должность консультанта в брачном агентстве стала спасением. Унижай клиентов до победного, но называй это агрессивным интервью — и никто не воспротивится. Ничьих душ я не ломаю, никого не втаптываю в грязь. Свою работу выполняю на пять с плюсом, а довольных клиентов гораздо больше, чем тех, которые поклялись придушить меня при встрече.
— Если ты ещё раз назовешь меня Лялей, я тебя отшлепаю, — пригрозил Илья.
— Так чего ты ждешь, Ляля? У тебя последний шанс, — лениво заявила я, но внизу живота заныло от предвкушения.
Быстрый рывок, и я оказалась опрокинута на кровать, подмята сильным телом. Его движения не были грубыми, напротив, легкими, дразнящими. Я протестующе свела ноги, но он развел их хозяйским жестом. Ларионов отодвинул полоску кружевных трусиков и скользнул внутрь двумя пальцами. Я задохнулась от возбуждения.
— Да ты вся мокрая внутри. — От его бесстыдных слов моё лицо залилось краской. — Скажи, что хочешь меня.
Я шумно втянула носом воздух. Илья насаживал меня на свои пальцы, обжигал шепотом шею, а я бессильно молчала, потому что не могла говорить. Меня потряхивало от возбуждения. Всё тело превратилось в натянутую струну. Вот-вот, и я лопну. Взорвусь на миллиард частиц.
— Скажи это, — повторял точно заклинание. — Скажи, или я уйду.
Пальцы раздвигали нежные складочки, находили под собой чувствительную горошину клитора, касались её и тотчас отпускали. Удовольствие сменялось пустотой, и я понимала, что сойду с ума, если он прекратит исследовать моё тело.
Илья сорвал с себя рубашку, стянул джинсы и боксеры. Член упирался мне в бедро, и я чувствовала, какой он горячий и напряженный. Как он подрагивает от желания. Как трется о мою кожу, а на головке выступила вязкая капелька.
— Да…
— Что да? — лукаво уставился на меня Ларионов, массируя клитор подушечкой большого пальца.
— Я очень тебя хочу, — простонала, закусив подушку. — Пожалуйста, не останавливайся.
— Даже не думал.
Мы смяли простынь, повалили на пол все подушки. Его член, пальцы и губы сводили меня с ума, делали беззащитной, лишали брони. Мне чертовски нравилось чертить узоры по его татуировкам. Я умирала и заново рождалась от его прикосновений.
С ним было невозможно заниматься обычным сексом. Меня несло по наклонной, срывало на крик. Я подавалась вперед и сама насаживалась на Илью, а тот закусывал свои невероятно соблазнительные губы и тихо постанывал. Он ласкал мою кожу то нежными касаниями, то отрезвляющими шлепками. Зажимал соски между пальцами, аккуратно оттягивал их, не принося боль, но напоминая о своей власти. Не останавливался. Не позволял мне выдохнуть. Из моего горла вырывались тихие всхлипы, а Илья ловил их губами.
Ларионов вертел меня так, как ему вздумается, чертил по моему позвоночнику дорожку влажных поцелуев.
— Какая ты сладкая, — шептал, толкаясь в меня, а я жмурилась от непонятного стыда.
Мне нравились его слова, но они казались невероятно пошлыми, делающими меня слабой и беззащитной. Я всегда боялась своей слабости.
— Посмотри на меня, Илона, — требовал Ларионов, переворачивая меня на спину. — Расслабься… моя девочка…
Я открыла глаза, чтобы встретиться с взглядом космической глубины. В таких глазах водятся не просто черти, но сам дьявол. Вся мировая тьма отплясывает в зрачках, манит к себе, утягивает. Это невозможно терпеть. Мне хочется беспрекословно подчиниться этому человеку, сломав все запреты и преграды на пути к нему.
Я вновь попыталась зажмуриться, но Илья потянул меня за волосы. Осторожно, но со всей решимостью. Он покрывал поцелуями открытую шею, оставлял на коже следы своего присутствия.
«Придется носить шарф», — подумала я отстраненно, но затем ненужные мысли выветрились, потому что Илья задвигался быстрее. Перед глазами потемнело, а затем стало так ярко как никогда прежде. Мир взорвало миллионами оттенков и запахов. Нервные окончания оголились. Так сильно, так сладко, так мучительно быстро. Я выгнулась, не справляясь с собой. Ногами сжала талию Ларионова, только бы не потерять его в эту секунду. Тот и не думал останавливаться.
— Илона… — произнес он на излете дыхания.
Спустя мгновение Илья излился в меня, а затем обессиленно рухнул на выставленные локти. Мы долго не могли подняться, но мне нравилось ощущать тяжесть его тела. Мужчина выровнял дыхание и перекатился на бок. Его сердце колотилось с бешеной силой.
— Ты замечательная. — Он поцеловал меня в висок.
Я остро хотела ответить что-нибудь язвительное, но не стала портить нашу близость своим дрянным характером. На один день я готова стать замечательной и хрупкой. У нас не будет завтрашнего дня, но сегодня незачем думать о расставании.
