— Да! О, Богдан!
Девушка выглядит удивленной, когда я появляюсь. На ней мягкий спортивный костюм молочного цвета, локоны собраны в пучок на затылке. Лицо чистенькое без косметики, но именно от этого домашнего вида разгоняется мой пульс. Так, надо переключиться на серьезные вещи, а то придется поправить… Кхм.
— Привет, — прихожу к гениальному выводу, что надо поздороваться, — я говорил, что хочу пообщаться с доктором.
— А я хотела бы поговорить с тобой! — быстро сообщает Вика. — Привет…
— Да, нам есть, что обсудить.
Мне показалось, или Виктория кинула на меня испуганный взгляд. Вроде я старался говорить по-доброму. Но Вика реально разволновалась, теребит шнурок внизу своей кофты.
— Тебе удалось поговорить с врачом? — Вика уточняет внезапно тихо. — Боже, я не успела…
Она хотела пройти какие-то процедуры до моего появления? Ну да ладно.
— Да, мы пообщались. И теперь мне есть, что сказать тебе.
Вика смотрит на меня, на личике паника.
— Богдан, можно я сначала!
Но я поднимаю ладонь.
— Меня с детства учили пропускать девочек вперед, но, Вика, послушай.
Она выдыхает и как будто смиряется. Делает несколько шагов, садится на один из белых стульев у небольшого круглого стола. Я тоже подхожу к обеденной зоне. Отодвигаю стул, сажусь напротив. Мы сидим сбоку, между нами нет стола. И расстояние не очень большое.
— Вик, мы расстались… В некоторых моментах я понял, что был неправ. В каких-то и сейчас сказал бы то же самое. Но не будем вспоминать! Хочу спросить тебя о будущем. Ты смогла бы вернуться ко мне?
Виктория быстро поднимает взгляд. Как будто она ожидала совсем другие слова. Но потом меж ее бровей пролегает морщинка.
— Почему у тебя возник такой вопрос, Богдан?
Она крепко сцепляет пальчики на коленях и явно ждет. Я борю желание сгрести ее в охапку. Не люблю выяснять отношения, но сейчас нужен разговор.
— Ты сама видишь, что в последнее время происходит между нами. Меня тянет к тебе, Вик. Ты не особо-то меня отталкиваешь. Да, ты в положении. Я пока не знаю, каково это — быть отцом. Но если ты позволишь, я постараюсь им стать для твоего ребенка. Ну или хотя бы просто другом.
Слова даются мне нелегко, потому что я и правда не представляю весь уровень сложности. Но точно малыш Вики не будет для меня чужим. Я тоже тереблю костяшки пальцев, но когда поднимаю голову, вижу распахнутые от удивления глаза.
— Ты ведь говорил с врачом? — Вику потряхивает.
По позвоночнику бежит озноб. Что там такое происходит с ее беременностью?! Мне уже плевать на интимность, я хочу знать всё!
— Доктор сказал лишь, что для тебя полезно. Вика, говори правду!
Девушка поднимается на ноги.
— Да, Богдан, — она обнимает себя, — я сама должна сказать, а не врач. Мы с доктором беседовали о сроках… Есть большая вероятность, что отец ребенка ты, Полонский.
Иногда в мультфильмах голова героя попадает меж двух бубнов. Бум… Трясу своей черепушкой, чтобы разогнать звон в ушах. Я кто?
— Я до последнего гнала от себя эти мысли. Представляешь, как бы я к тебе заявилась с такой новостью?! Нет, сначала я была уверена в отцовстве Паши, ведь мы состояли в отношениях. А он быстро начал разговоры про операцию. Хотел, чтобы я избавилась от… В общем, меня тут же от него отвернуло, и дальнейшее стало неважным. Я думала, малыш будет только моим!
Вика всхлипывает, а я так и сижу, примороженный к стулу.
— Я пришла к тебе, как к единственной надежде. Потом между нами что-то начало теплеть… И доктор… Доктор подтверждает более поздние сроки. Мы ведь срывались на близость вплоть до самого расставания. В общем, я набралась смелости и свела воедино все догадки.
Девушка замолкает и смотрит на меня влажными глазами.
* * *
Виктория
С моих плеч свалился огромный груз, в то же время я почти без сознания от эмоций. Сначала я услышала слова, от которых была бы счастлива любая женщина. А теперь бросила в Полонского гранату правды. Вопрос — насколько разрушительным будет взрыв? Хотя пока мужчина просто замирает в ступоре.
Даже если он разозлится, я не пожалею. Богдан должен знать, особенно теперь.
Но пока я вообще не могу понять чувства Полонского, он как будто оцепенел. Я тоже замолкаю, мой монолог и так затянулся. Добавить нечего, я искренне рассказала всё. Меня окутывает волнение, но я ни о чем не жалею. Разговор назревал внутри меня последние дни. А поход Богдана к доктору дал понять — кроме меня никто не расскажет мужчине правду. Так что поступила я правильно, остается ждать последствий.
Богдан шумно выдыхает.
— Значит, отцом стану я? — уточняет он.
— Скорее всего…
— Вика!
— Я думаю, ребенок твой, — сдаюсь, — конечно, точную картину может дать лишь тест ДНК.
Мужчина хмурится.
— Я тебе верю. А вот в происходящее с трудом, — он растерянно улыбается.
Ну хотя бы воспринял ошеломительную правду без злости. Впрочем, если вспомнить то, что он недавно сказал… Этот мужчина хотел принять меня с чужим малышом.
— Мне и самой долго не верилось, но против фактов не пойдешь. И если честно, я хочу, чтобы в моем ребенке текла именно твоя кровь, Полонский.
Признаюсь и ему, и себе.
— Но не думай, что ты что-то должен… — спохватываюсь.
Богдан тут же вскакивает с места, подходит ко мне. Я даже вздрагиваю, он только что сидел как каменная глыба.
— Хотел помогать тебе, но попадаю в самую гущу событий, — он снова улыбается, запускает пальцы в волосы.
— Ты никогда не желал иметь детей…
Я вспоминаю телефонный разговор, который случайно подслушала. «Где я, и где дети?» — говорил Богдан. Мне как и в тот момент становится холодно. Я даже поправляю кофту, хотя она застегнута и еще недавно отлично меня грела.
— Какая разница? — Полонский задает внезапный вопрос. — Теперь уже дело сделано и растет. Сюрприз от жизни.
— Пыльным мешком по голове, — горько усмехаюсь.
— Вик…
Богдан шагает ко мне и оказывается совсем близко. А у меня внутри что-то хрустит, как ненужный хрящик. Совсем недавно я бы заявила мужчине — не парься, я справлюсь сама. Ребенок только мой. Но сейчас я готова видеть не только черное и белое. Дать Богдану время.
— Обними меня, — прошу тихо.
Такая простая фраза разряжает обстановку в палате. Полонский без лишних слов выполняет мою просьбу, и я оказываюсь прижатой к широкой груди. Мужчина гладит меня по спине. Дает тепло, ласку, которые не может выразить словами. Почти минуту мы просто молчим и дышим в такт.
