— Совсем умрешь?
— Совсем… — бормочу я отъезжая.
— А как умрешь?
— Совсем…
— Дышать не будешь? — зажимает мне пальцами нос.
Дергаю головой в сторону.
— Спи…
— Почитай мне сказку.
— У меня книжек нет. Завтра… — натягиваю на нее одеяло не открывая глаз.
— По телефону почитай.
— Оо!! Ладно! Какую?
— Мм… про Тараканище.
Отыскиваю аудиоверсию. Включаю.
— Так неинтересно. Сам читай.
— А это я… давным-давно читал… — придумываю я засыпая. — записал… как знал, что ты попросишь…
— Вруша! — хихикает Аленка.
Только меня отрубает, чувствую сквозь сон, как она начинает перелазить через меня.
— Куда?..
— Писать.
Отпускаю пойманную руку. Слышу, как спускает в туалете воду.
— Лев! — кричит меня.
— Мм?
— Влажные салфеточки!
Черт!!!
Делаю над собой усилие. Поднимаюсь. Приношу ей салфетки. Снова укладываю, включая ей «Бармалея». Начинаю уплывать в сон.
— Ты спишь? — шепчет в ухо.
Молчу.
— Ты спишь?… — трогает пальцем мою щеку. — Я кушать хочу… желудочек урчит…
— Оо!
Подрываюсь на ноги. Вдох-выдох…
— Кушать?
— Кушать…
— Бутерброд пойдёт?
Отрицательно качает головой.
— Я хочу супчик…
— Супчик? — закатываю глаза. — Какой?
— С галушками.
— Что такое галушки?
— Облачка.
Облачка… В глаза хоть спички вставляй. Ну какие к чертям облачка. В супе.
— Ну, пойдём готовить супчик… — вздыхаю я тяжко, встряхивая головой.
Набираю сестру.
— Леныч… ты как?
— Жду анализы. Но вроде бы получше. А вы как? Поладили?
— Да, все отлично.
— Покормил?
— Практически. А как готовить суп с галушками, а?..
Глава 14. Царицы мои
Дома полный бедлам…
Двери шкафа открыты, оттуда на стул натянуто покрывало — это «домик». На столе завал из «шедевральных» картин. На кухне мы готовили галушки, и всё в муке. Заодно сварили клейстер, чтобы клеить шедевры для мамы…
И шторы теперь в клейстере.
Но царица моя наконец-то вырубилась лицом вниз, поперёк дивана, крепко держа в руке мой телефон с мультиками.
Со стоном сползаю по стене на корточки. Вымотался…
Гаврюха, высовывая нос из-под дивана, настороженно нюхает воздух и крадется ко мне.
— Иди-иди… уснула твоя хозяйка.
Сворачивается на руках.
Телефон тихо вибрирует. Быстро подлетаю, вытягиваю из ладошки, чтобы не дай бог не проснулась! Не уложишь же…
Двенадцатый…
Марьяна…
— Да? — закрываю глаза.
— Добрый вечер, Айдаров…
— Привет, Кошкина. У нас все хорошо. Алёнка спит.
— Не плакала?
— Немножко, когда за сурикатом приехали. Пришлось оставить ей.
— Оу…
— А так у нас весело… Включаю видео, обводя камерой квартиру.
Кошкина злорадно хихикает.
— Наигрался в отца?
— Я знал, что тебе понравится. Как МРТ?
— Терпимо. Ничего критичного.
— Когда выписывают?
— В понедельник. Но я смоюсь завтра.
— Куда?.. К Лившицу своему стрёмному? — фыркаю я.
— Почему это он стрёмный?
— А ты считаешь иначе в связи с последними событиями? Ладно… неинтересно мне. Ты мне лучше расскажи — зачем вернулась?
— Крестный мой… ушёл. Квартиру оставил мне. Но его сын оспаривает в суде, поэтому дело не быстрое… И вот… Решили временно переехать сюда. Заодно и ремонт сделать, чтобы продать.
— Вы там живёте?
— Да.
— С Лившицом? — морщусь я.
— Тебе же неинтересно, Айдаров, — фыркает она.
— Но я же должен понимать, с кем моя дочь живет.
— Слушай!.. — начинает злиться Марьяна.
— Слушаю!.. Как будем решать этот вопрос? Папа внезапно вернулся из Африки? Про дрессировку львов оценил!..
— У меня нет сил с тобой ругаться. Мне больно.
— Больно? — вздрагиваю я. — Нога?
— Да…
— Перелом?
— Разрыв связки, вывих, крупный сосуд порвался…
— Уу… Плохо, Кошкина. По выживаемости три с минусом. Не садись в тачки непроверенных водил.
— Юрий хорошо водит.
— Юрий хорошо отводит свою сторону от удара.
— Что?
— Чем помочь, говорю?
— Ничем… Алёнку мне завтра к пяти привези, будь любезен.
— Можно один вопрос? Бомбит меня что-то…
— Рискни.
— Как я должен доверить дочь мужику, который даже не удосужился забрать ее, когда ты попала в больницу?
— Знаешь, что, Айдаров. Как-то я справлялась без тебя всё это время и твоего доверия! И Аленка, она не с каким-то мужиком, а со мной. Усвоил?
— Ну ты же замуж собралась!.. — выходит ехидно. Ну не умею я притворяться…
— Чего?.. Аа… Это Юрий сказал?
— Нет?
— Тебя это не касается. Не думай, что ты сможешь теперь что-то решать в нашей жизни!
— Мм…
Ну хоть не отрицает, что я отец. И это уже победа. Но чувствую, что сейчас поругаемся.
— Кошкина…
— Что?
— Ты скучала?
— Нет! — ни секунды не задумываясь.
— «Нет! — согласилась она», — дразню её я. — Столько лет прошло… А ты все такая же надменная нахалка без тормозов.
— Ты тоже не особенно изменился.
— Откуда тебе знать? — сглатываю я ком в горле.
Мы оба молчим.
— Ты не спросишь, конечно. Тебе похрен… Но я сам скажу. А я очень скучал! — мой голос срывается.
И мы опять молчим.
— Я же не спрашивала, Айдаров, — замученно.
— Разве это сложно — спросить? Необязательно быть сфинксом. Я знаю, что ты не такая…
