Много обидного наговорила я тёте Люде, и ушла из дома, не взяв практически никаких вещей, хлопнув о косяк дверью. Мне тогда было восемнадцать.
Переехала жить к бабушке, в Москву. Просто прыгнула в поезд и к вечеру уже постучала в дверь её крохотной однушки. Бабуля обняла меня и, конечно же, приняла. От неё в последующем я и узнала, что тётя Люда уже давно была папиной любовницей, и моя мамуля об этом знала, пытаясь вернуть гулящего мужа в семью.
Вот почему в последнее время наша квартира буквально звенела от скандалов и маминых истерик. Она, будучи натурой властной и импульсивной, не хотела отпускать неверного мужа, пытаясь различными действиями и запрещёнными приёмами повлиять на его решение о разводе.
Не смогла. Сломалась.
Я устроилась на работу официанткой и вычеркнула из жизни и отца, и его обожаемую Людмилу. Именно бабушка настояла на том, чтобы я прошла курсы секретаря, а потом помогла устроиться на работу.
Правда, папа через пару месяцев приехал к бывшей тёще и просил меня вернуться в их с Людочкой дом. Тогда он и рассказал, что его новая жена потеряла малыша и ей сейчас очень тяжело. Но я отказалась. Попросила папу забыть о моём существовании, как он сделал и с мамой и с бабушкой, и выпроводила его за дверь.
Больше мы с ними не встречались.
И вот теперь, это прошлое, этот ужасный скелет в моём шкафу, даёт о себе знать, пытаясь выбраться наружу, протягивая ко мне свои костлявые руки.
Откашливаюсь, поднимая глаза на гадалку.
— И делать-то что?
— Проклятие снимать. Помни о кольце, в нём причина.
Матушка пожимает костлявыми плечами, кутаясь в пуховый платок. На её лбу выступает испарина, и я понимаю, что, скорее всего, женщина больна — вон какой у неё нездоровый цвет лица. Да и в доме довольно-таки жарко для подобной одежды — тут у любого подскочит и температура и давление.
Так может, она бредит, а в этот бред наивно верю?
— Как?
— Вытаскивай карту.
Я нахожусь в шаге от панической атаки, но всё же продолжаю эту странную пытку — должна же я узнать, что делать, чтобы, наконец, стать счастливой и обрести настоящую любовь. Мне много не надо — всего лишь самый лучший на свете мужчина и пара очаровательных малышей.
Я созрела, я готова.
Вытаскиваю из колоды карту с изображением весов и в нерешительности кладу её рядом с дамой.
— Вот ты и сама на свой вопрос ответила. Мириться нужно идти. Женщина проклятие не специально наложила, так вышло, что оно сильное оказалось. И только она может его снять, когда искренне простит тебя.
— И тогда у меня всё наладится?
— Всенепременно.
Прикрываю глаза, со свистом выдыхая.
Значит, всё, что от меня требуется — помириться с отцом и его обожаемой пассией? Что ж, если это нужно для обретения собственного счастья, я готова. Тем более, мне и самой в последнее время всё больше и больше хочется вернуться в родной дом.
— Но, есть одна маленькая деталь.
Голос матушки звучит немного странно и глухо, и я снова начинаю впадать в панику — что ещё случилось?
Разве недостаточно того, что она мне уже сказала?
По её мнению, я должна вернуться в отчий дом, помириться с мачехой, найти какое-то кольцо и вернуть его покойнице. Мне кажется, это и так слишком запутано и слишком смахивает на мистический телесериал, главной героиней которого, по недоразумению, стала я.
— Сними ещё одну карту.
Матушка перехватывает мой сомневающийся взгляд, и я молниеносно вытягиваю из колоды последнюю карту. Сердце тут же ухает куда-то в пятки, а в висках начинает стучать множество молоточков.
На белоснежном прямоугольнике нарисован какой-то зверь, похожий на огромного серого волка.
Замираю, в ступоре смотря на эту неожиданно выпавшую карту, и перевожу взгляд на гадалку.
— Ну, так я и думала.
Женщина барабанит своими длинными пальцами по бархатистой поверхности, причмокивая губами. Я же, ничего не понимая, провожу языком по верхней губе.
— А что ещё нужно? Почему мне волк выпал?
— Это не волк, это — зверь. Вместе с проклятием к тебе пришла установка — ты сможешь быть счастлива только с ним, и больше ни с кем. С другими у тебя ничего не получится.
Провожу по лицу матушки вверх-вниз и понимаю, что у неё, наверняка, начался бред — вон она какая потная сидит, ерунду какую-то говорит. Её непременно нужно вызвать врача, а ещё лучше — положить её в психушку на обследование.
Я поспешно встаю со стула, отвешивая поклон:
— Благодарю, но ничего подобного я делать не собираюсь. Я всё — таки, ещё в здравом уме, чтобы за зверя замуж выходить!
Женщина нервно пожимает плечами:
— Ну, как хочешь. Только запомни — он — твоя настоящая судьба, только с ним ты будешь счастлива, и только от него у тебя дети родятся.
Шиплю, как гремучая змея, замахав руками:
— Всё, хватит-хватит. Не хочу больше ваш бред слушать.
— Я могу тебе подсказать, как его найти.
Хмыкаю, обводя гадалку тяжёлым, как бензовоз взглядом:
— Ну, уж нет, обойдусь без ваших дурацких советов! Я ж вам не Красная Шапочка, чтобы по лесу ходить, волка искать.
— Это — не волк, а зверь.
— Да мне фиолетово!
Пожимаю плечами, в два прыжка оказываясь у двери.
Господи, как я могла оказаться такой наивной, что хоть на секунду поверила во весь этот бред! Наверняка, эта матушка — наглая обманщица, сначала узнающая особенности жизни потенциальных клиентов, а потом мастерски подтасовывающая карты, придумывая пугающие страшилки.
Но не на ту напала.
Я ещё не сошла с ума, и могу отделить зёрна от плевел.
— Ну, как знаешь. Только не забудь, до тридцати трёхлетия ты должна за него замуж выйти, иначе потом страшные вещи могут начать твориться!
Матушка что-то бормочет мне вслед, но я уже не слышу её — выбегаю из комнаты и хватаю Дашку, сидящую на диване, за руку.
— Пошли отсюда!
Подруга вскакивает с места, приоткрывая рот:
— А делать — то что взамен надо? Дрова ей наколоть, или воды принести?
— Сама всё сделает, не развалится! Вон она какая, здоровее нас с тобой. Находит таких дурочек, и потом их облапошить пытается!
Тащу подругу к выходу, по пути срывая с вешалки свою сумку. Ничего не собираюсь делать для этой ненормальной. Сначала она попыталась взять меня в оборот, может, подсыпала что-то в воду, но я-то по её бреду всё равно догадалась, что быть такого не может.
— А разве ж так можно? Нам же отблагодарить её нужно!
