Расталкивая руками прилипчивых цыган, и крича что-то на армянском, он хватает меня за тонкое запястье, выдёргивая из этого круга ада.
— Нормально всё?
— Ага.
— Идём, провожу.
Словно испуганная собачонка, я прижалась к стальному телу водителя, боязно вращая глазами. До моего сознания с трудом дошло, что случилось, и я с уважением покосилась на мужчину. Как хорошо, что он оказался поблизости.
— Почему меня не вызвала, дал же визитку? И проводил бы, и на поезд посадил!
Молчу, понуро идя с опущенной головой.
— Прости, отец такси вызвал, я и забыла. Спасибо тебе….
— Не за что.
Выдыхаю, проверяя карманы. Кажется, эти ужасные цыгане ничего у меня не взяли, Левон подоспел вовремя.
Только сейчас до меня доходит то, что со мной произошло, и по позвонку бежит заряд крупной дрожи. Армянин доводит меня до вагона, кивая острым подбородком на улыбчивую проводницу, и нежно растягивает слова с лёгким южным акцентом:
— Иди, горемыка. Будешь ещё раз в Питере, звони.
— Обязательно. Спасибо ещё раз.
Делаю взмах рукой, вдыхая тёплый воздух свободы, и направляюсь к вагону.
Глава 24
Андрей
*****
Обозреваю иссиня-зелёный фингал, расплывшийся по левой стороне лица и презрительно фыркаю. Что ж, красавчик, ничего не скажешь. И вряд ли я смогу показаться в таком виде в издательстве, сразу заработаю себе какое — нибудь нелицеприятное прозвище, а появление столь огромного синяка на моём лице станет предметом домыслов и обсуждений со стороны всего персонала.
Тот же Шаповалов, наверняка, выпустит мем с моей заплывшей физиономией, а обиженная на меня Марина Сергеевна придумает очередную байку.
Ну уж дудки.
Что-нибудь придумаю.
Набираю номер шефа, отходя от зеркала, и, отчаянно кашляя в трубку, натужно хриплю:
— Приболел я, Геннадий Петрович. Можно до пятницы дома отсидеться?
Начальник крякает, видимо пытаясь сообразить, что же со мной делать. Но я не буду заставлять его особо напрягаться — я не привык увиливать от работы, а свалившаяся должность главного редактора принесла мне множество обязательств.
— Ох, Андрей Владимирович, неприятно это, разумеется. Номер-то уже совсем скоро сдавать, а нашим людям нужно ваше звериное чутьё, вы же понимаете.
— Так я буду дома работать. Пусть присылают мне все материалы, буду смотреть, исправлять, консультировать.
— Вот это другой разговор!
Кажется, шеф на там конце провода даже хлопнул в ладоши от радости.
Небрежно провожу рукой по подоконнику, вглядываясь вдаль, и на меня накатывает какое-то чувство обеспокоенности, смешанной с печалью. Да, на работе я хоть бы отвлёкся от грустных мыслей по поводу предательства Алисы, а так вынужден осесть в пустой квартире, окружённый её вещами и её запахами.
— Я пришлю к вам домой кого-нибудь, предам нужные документы.
Глухой голос шефа доносится как будто издалека моего затуманенного сознания, и я по-настоящему закашливаюсь:
— Не надо, я очень боюсь кого-нибудь заразить, давайте по электронной почте!
В трубке раздаётся противное пищание, и я понимаю, что Геннадий Петрович уже отключился, скорее всего, не дослушав то, что я ему кричал.
Чёрт побери.
Хорошо хоть я додумался оставить дочь дома и не водить в детский сад. Мало ли что придёт в голову взбалмошной бывшей жене — ещё похитит ребёнка. Поэтому, так же натужно кашляя, я сообщил милой воспитательнице о болезни ей подопечной и, радуясь как ребёнок, отправил в рот шоколадную конфету.
Раз я болею, то меня необходимо лечить, а сладкое — лучшее лекарство, чтобы подпитать мой затуманенный горем мозг.
До пятницы посидим с Варварой дома, отдохнём в своё удовольствие, а там, глядишь, я что-нибудь и придумаю.
Ну, ладно.
Сейчас обмотаю горло шерстяным шарфом, а на лицо надену медицинскую маску — якобы, чтобы не разносить бациллы, а на самом деле, чтобы скрыть отпечаток того гориллообразного качка, с которым связалась моя бывшая супруга. Должно получиться весьма сносно.
Рву на себя дверцы шкафа, и тотчас отступаю на шаг назад, сморщившись от нахлынувшей на меня волны, сотканной из нескольких ароматов духов, принадлежащих коварной изменщице.
Какого чёрта?
Подцепляю быстрыми пальцами пустой чемодан, томящийся в ожидании отпуска в углу, и ловко начинаю скидывать в него одежду Алисы. Ворох платьев, несколько брюк, пара стареньких футболок и гору нижнего белья, которое эта стерва, несомненно, демонстрировала Бельцеву особенно тщательно.
Пусть забирает всё!
Видя, как высится стопка чужих вещей, у меня начинает отлегать от сердца и с каждой минутой оно начинает стучать всё спокойнее и спокойнее, дав мне возможность дышать полной грудью.
Так-то лучше.
Окидываю ошалевшим взглядом спальню, которую мы семь лет делили с Алисой бок о бок и понимаю, что её вещей в несколько раз больше моих и то, что уместилось в один жалкий чемодан — это ничто по сравнению с масштабами всей квартиры. Быстро закрываю «молнию», пиная нагруженного пластикового монстра к выходу, и захожу по пути в ванную.
Пожалуй, только одних Алискиных баночек тут наберётся примерно полсотни. Что ж, сложу всё, что влезет в пакет, остальное — выброшу. Не собираюсь постоянно натыкаться на её зубную щётку и расчёску с мягкой щетиной, из которой торчат её волосы.
С глаз долой — из сердца вон, вроде бы так говорят?
*****
Звонок в дверь заставляет меня оторваться от просмотра очередной серии мультика, который я смотрел вместе с дочуркой, и я чмокаю Варю в макушку.
— Я скоро, не скучай.
Очень надеюсь, что перепуганный моей болезнью курьер быстро всучит мне необходимые документы, стараясь не дышать, и уберётся восвояси.
— А кто там?
— С работы.
Варвара лениво кивает, потеряв интерес к нежданному гостью, и снова вперивается взглядом в экран телевизора, где непонятный монстрик, свалившийся с Луны, помогает светлячкам освещать лес.
Выдыхаю и спешу в прихожую, прикрывая за собой межкомнатную дверь — на всякий случай, и кидаю на себя изучающий взгляд в зеркало — по-моему, отлично вышло.
Якобы больное горло я обмотал старым дедовским шерстяным шарфом в красно-зелёную клетку, а на лицо надел медицинскую маску, скрыв большую часть фингала под ней.
Конечно, вокруг глаза синева осталась, но пара капель тонального крема Алисы, стоящего на комоде, исправили моё положение. Сначала я просто брезговал прикасаться к косметике жены своими мозолистыми мужскими пальцами, но уже через несколько минут отчётливо понял, что без этого мне не обойтись.
