Через секунду мой позвоночник касается белоснежного прохладного белья, а Зверь нависает надо мной, как скала. Осыпает поцелуями животик, проводя пальцем по кружевным чёрным стрингам. Оттягивает резинку, скользя вниз, и напряжённо вглядывается в мои затуманенные глаза.
— Ох…
Проводит пальцем по клитору, аккуратно очерчивая налившуюся горошину и скользит ниже, между влажных складочек.
— Ты вся мокрая, Вика.
Хриплю что-то нечленораздельное.
А он думал, что я — невозмутимая и спокойная, как каменная статуя?
— Погоди.
Самостоятельно расстёгивает пряжку на своём ремне, стягивая брюки вниз. И вот уже этот кусок ткани летит на пол, смешиваясь с остальной одеждой. Снова нависает надо мной, как огромный орёл. Впериваюсь взглядом в его тёмные боксеры, в которых безошибочно угадываются очертания стального члена, и провожу языком по верхней губе.
— Не искушай меня.
Хрипит, поддевая резинку своих трусов, и молниеносно стягивает их вниз, сбрасывая предпоследнюю преграду, что стоит между нами.
— А я и не искушаю.
Хищно улыбаясь, аккуратно обхватываю рукой бархатную кожу его эрегированного органа. Провожу пальцем по головке, призывно скользя вниз, и выдавливаю капельку прозрачной смазки.
— Вика…
Теперь уже Зверь не сводит с меня ошарашенных глаз, следя за моими движениями с нескрываемым восторгом.
— Да, Андрей?
Мягко улыбаюсь, чуть склонив голову на бок.
Наклоняюсь, обхватывая губами его член, и пытаюсь вобрать его в себя, синхронно скользя рукой по бархатистому стволу. Ощупываю каждую прорисованную венку и осторожно поднимаюсь языком вверх, распаляя мужчину всё больше.
— Милая…
Глухой голос главного редактора говорит о том, что ему чертовски приятно, но я не собираюсь быстро давать ему разрядку — теперь он в моей власти и я могу вдоволь над ним поиздеваться.
— Мне перестать?
Отстраняюсь, отодвигаясь от мужчины. Вижу в его глазах неприкрытую страсть и ярость, довольно улыбаясь.
— Я тебе перестану.
Рычит, как раненый зверь, и в мгновение ока ставит меня на четвереньки, опуская стринги вниз.
Чёрт, такую игру испортил!
Его сильные руки крепко зафиксировали мои бёдра, и Андрей вошёл в меня быстрым сильным ударом. Двигая бёдрами, входит в меня всё глубже и глубже, даря мне наслаждение своими ловкими первобытными движениями.
Внутри меня закипает обжигающее пламя и я, кажется, не продержавшись и двух минут под этим яростным напором, задрожала, уткнувшись лицом в белоснежную подушку.
*****
Рассматриваю спокойное лицо спящего Андрея сквозь приоткрытые шторы, и вижу, как луч утреннего солнца подбирается к его дрожащим векам. Растягиваю на лице блуждающую улыбку, вспоминая прошедшую ночь. Во сколько мы заснули? Кажется, только под утро.
И я в нём не разочаровалась — самый лучший, волшебный секс даровал мне именно этот железобетонный мужчина.
Вижу небольшое пёрышко, мирно дремлющее на тумбочки после наших ночных баталий, и крепко сжимаю его в пальцах. Взмах возле носа Зверя и вот он уже громко чихнул, раскрыв глаза.
— Доброе утро.
— Доброе.
Слегка помятый, с какой-то растерянностью в глазах и такой милый. Никогда не думала, что этот волевой напористый мужик может быть таким беспомощным, этакий симбиоз плюшевого медведя и огромной несгибаемой скалы.
Так странно.
Отчаянно хочу поцеловать мужчину, но в голове испуганной птицей бьётся одна мысль, которая до сих пор не даёт мне покоя. И я должна, наконец, расставить все точки над «i» в этой некрасивой истории.
— Андрей?
Провожу рукой по волосам главного редактора, чуть взъерошивая их.
— Мммм?
— Скажи, что произошло в тот вечер? Ну, когда я сидела с Варей у тебя дома в ожидании.
Брови Зверя неожиданно сводятся на переносице в сплошную жёсткую линию, и он отчаянно хрипит:
— Да я сам толком не понял. Приехал с Алисой в ресторан, выпил чуть-чуть. А потом всё закачалось, закружилось. Очнулся уже утром — башка болит, тяжеленная, как чугунный котелок. Рядом Алиска лежит голая.
Слёзы обиды подбираются к глазам, и я вся краснею, как молодая свёкла.
— Выгнал я её в общем.
— Так у вас что-то было?
Дрожу, пытаясь сглотнуть вязкий комок в горле.
— Нет. Она сама потом мне призналась. Подсыпала что-то, стерва. Думала таким образом ко мне вернуться.
Выдыхаю.
Всё, больше не хочу ничего слышать. Пожалуй, я и так услышала достаточно, чтобы понять, что мужчина был невиноват в той ситуации, как, впрочем, и предсказывала Дарья.
— Давай закажем завтрак в постель?
Игриво веду плечом, откидывая с обнажённого тела тонкое одеяло. Вижу, как моментально меняются глаза Зверя — из спокойных, они превращаются в звериные, закипают словно пожар.
— Давай.
Сухо кивает, откидывая с себя одеяло. Впериваюсь взглядом в его накачанные ягодицы, едва удерживая себя от соблазна ущипнуть, и удаляюсь в ванную.
Включаю душ, задёргивая шторку, и тут же натыкаюсь на стальное тело Андрея Владимировича.
— Я хотела принять душ.
— Примешь, но вместе со мной.
Прижимает меня спиной к прохладному кафелю и накрывает мои губы страстным поцелуем. Обвиваю руками его мускулистую шею, утыкаясь носом в жёсткие волоски на груди, и отчаянно понимаю, что я снова хочу его.
— Погоди. Так не пойдёт.
Отстраняется, заглядывая в глаза. Поднимает пальцами мой подбородок вверх, шумно выдыхая при этом.
— Я хочу слышать, что ты ко мне чувствуешь, амазонка.
— А так — непонятно?
— Я прилетел к тебе из Питера, чтобы услышать чёткий ответ. То, что ты вся течёшь при виде меня, я и так знаю.
Складываю губы «куриной жопкой», как говорит моя бабуля, и окатываю Зверя прищуренным взглядом.
— Вы — Андрей Владимирович весьма неприятный тип! Циник и хам!
Сдерживаюсь, чтобы не рассмеяться в голос и стараюсь придать своему лицу суровое выражение.
— Ещё раз назовёшь меня по имени-отчеству, я тебя отшлёпаю!
Рычит, как раненый тигр, прижимаясь к моему телу своим каменным стояком.
Наиграно округляю глаза, произнося нараспев:
— Ой, как страшно, Андрей Владимирович!
— Вика…
— Да люблю я тебя, глупый. Неужели, ты сам этого ещё не понял?
