— С охлаждающим эффектом? — хмыкнула я, отодвигая в сторону плед.
— Именно.
— Можно, я сама? — протянула руку, из-за чего рука халата задрался, и взору предстали синяки от пальцев ублюдка.
Я тут же опустила руку, но заметила злой взгляд Самира, но его злость была направлена не на меня.
— Нельзя, Дарина. Тебе нужен полный покой.
Я сглотнула, и неуверенно кивнул.
Барханов обошел диван, и убрав плед, помог мне развязать пояс. Я слегка покраснела. Но, наверное, не из-за того, что он видел меня голой. Мое тело было в синяках, и это меня очень стесняло в действиях. Не каждому мужчине понравится возиться с больной женщиной.
— Ложись, — он подал мне подушку с дивана в гостиной комнате, и я прилегла, — и веди себя, пожалуйста, нормально сейчас. Я не собираюсь покушаться на твое тело.
Я ничего не сказала в ответ. Можно подумать это так просто лежать голой перед мужчиной, с которым тебя практически ничего не связывает.
Он распахнул на мне халат и принялся медленными осторожными движениями втирать мазь на местах ушибов. А их было много, и каждому он уделял особое внимание. И был очень внимателен на груди и на внутренней стороне бедер.
— Ненавижу тебя, Самир.
На мои слова он немного улыбнулся, и взглядом скользнул по груди.
— Зато ты в надежных руках.
— Только это тебя и спасает. Не вздумай никому сказать, что видел меня голой.
— И все же, стоит отметить, что у тебя шикарная грудь.
— Да уж, особенно с синяками.
— Это поправимо, — он поднялся, закручивая тюбик с мазью, — как бы я не хотел обратного, но придется тебе запахнуть халат.
И сам принялся закрывать мое тело.
Снова укрывшись пледом, я наблюдала, как Самир варит вареники. В принципе видеть его на кухне за приготовлением, было очень интересно. Он выглядел безмятежным, домашним, но чуть-чуть суровым. Я понимала это по его нахмуренным бровям. Уверена, он думает о мерзавце Николасе.
— Самир, ты… все еще думаешь о нем?
— Главное, чтобы ты не переживала. Я его засажу так, что его будут драть день и ночь по все дыры. Петухом выйдет, если выживет.
— Спасибо тебе. Ты спас мне жизнь и… подарил право на…
— Дарина, вот прекрати ладно?!
Рыкнул он, развернувшись ко мне, и одарив злым взглядом.
— За такое не благодарят! Всю жизнь так было, что мужчина должен защищать женщину. А такие как Николас полное говно. Только он виноват в случившемся. Он слабак. Не дала тебе женщина, уйди с миром. Я тебе хоть раз сделал что-то плохое?
Он прошел ко мне, и присев на корточки, взял за руку.
— Если бы я видел в твоих глазах отвращение, я бы давно свалил в закат. Но я знаю, что ты возбуждаешься, когда я тебя трогаю, и хрен я свалю. А на моем месте защитил бы тебя любой адекватный мужик. Поняла? Так что не надо меня благодарить за это. А если и хочешь, то лучше отправься завтра писать заявление на этого ублюдка.
Он поднялся и вернулся к плите. Я ничего не ответила, находясь в шоке от его слов. Могла ли я подумать, что Самир именно такой? Определенно нет. И черт возьми, мне была приятна его забота, как и его позиция. Он мыслил, как настоящий мужчина.
А еще он не постеснялся меня накормить.
Выловив вареники, он присыпал их сахаром, вызывая на моем лице улыбку.
Он даже знает такие мелочи.
— Самир, ты же не моей нации, а знаешь такие мелочи, — хмыкнула я, наблюдая за его действиями.
— Да, я родился в Абу-Даби, но отец у меня украинец, а мама из Омана. Мы переехали в Киев, когда папе надо было возвращаться домой. Он в Абу-Даби был по работе.
— Он забрал вас.
— Да.
— А где сейчас твоя семья? В Киеве?
— Да, родители в Киеве, и у них на шее висит мой брат идиот, который нихрена не хочет работать. При этом тратит мои деньги на бухло, телок и наркоту.
— Какой ужас.
— Ладно, давай не будем сейчас об этом. Тебе стоит немного перекусить.
— Спасибо.
Я перехватила тарелку, но руку пронзила тупая боль, пальцы ослабли, и все повалилось на пол, задевая край дивана. Я застонала от боли, крепко зажмурив глаза.
Слышала тяжелый вздох Самира, и неуверенным взглядом посмотрела на него из-подо лба.
— Прости, я не специально…
— Значит так, Дарина, ты сейчас же рассказываешь мне, что у тебя с руками! И не желаю слышать отговорки. Поняла меня?
— Д-да.
Глава 10
Самир выкинул в мусорку все, что упало, а я крепко прижала к груди колени, наблюдая за ним из-под ресниц. Я понимала, что сейчас мне не отвертеться, не сбежать, и не скрыть правду. Барханов очень зол, а я…
По щеке покатилась слеза.
Самир чертыхнулся, и отбросив веник с совком, подошел ко мне. Присел на корточки, и стер влажную дорожку с щеки.
— Ты с кем-нибудь об этом говорила?
Я резко покачала головой и прикусила губу, мысленно возвращаясь в прошлое.
— После того, как вышла из больницы ни разу.
— Из больницы? Что с тобой было?
Вздохнув, я бросила взгляд на барный холодильник.
— Нальешь вина?
— Да, конечно.
Он тут же поднялся, и достав из холодильника бутылку красного вина, откупорил ее и налил в один бокал.
— Держи.
— А ты? — посмотрела в его глаза, принимая бокал.
Он лишь качнул головой и присел возле меня на пол.
— Ты знаешь, что мужчинам не нужны женщины, у которых есть проблемы?
— Не неси херню, ладно? Мне кажется, или я уже говорил, что ты моя? Тебе нравится, когда я это повторяю каждый день? Я буду это делать! А теперь рассказывай!
Глядя в его глаза, наполненные яростью, я понимала, что мне не было страшно рядом с ним. Хотя он выглядит куда угрожающе моего мужа. А на деле…
— Я мечтала стать композитором. Всегда очень любила играть на пианино. Музыка меня вдохновляла.
— Подожди, то есть, ты обманула Николаса, когда говорила, что не умеешь играть на пианино?
— Да, — я кивнула и сделала глоток вина, — вернее, наполовину обманула.
Снова отпила вина. На этот раз больше, чтобы алкоголь хоть немного тронул разум.
— Я тогда была глупой маленькой девочкой, считающей, что муж должен поддерживать меня во всем, и только спустя время поняла, как сильно я ошибалась. Я писала музыку, продавала ее, часть на семью оставляла, а часть откладывала, о чем позже не пожалела. Муж ненавидел, когда я играла, и часто ругался. А однажды, когда я готовилась на международный фестиваль он оторвал меня от пианино и разрушил мою мечту.
