— Только не говори, что вдруг воспылал ко мне любовью. Знаешь, Макс, иди лучше к Инне. Она же не просто так приехала.
— Я не собираюсь к ней идти. Я не звал ее, и мы не виделись очень давно. Понятия не имею, зачем она явилась.
— Думаю, она просто узнала, что я здесь, вот и приехала.
— У тебя аллергия на нее, — заметил он, а затем неожиданно коснулся пальцами моей руки.
— Следовало тебе об этом подумать пять лет назад. А сейчас я желаю и вовсе о тебе забыть.
— Я не хочу, Лин. Я не хочу, чтобы ты обо мне забывала.
— Ты серьезно, Макс?
Я все же не сдержалась и обернулась, посмотрев в глаза любимого человека. Он был… растерян?
— Думаешь, это не может быть правдой?
— Уверена. Я уверена, Макс. Тебе тридцать семь лет, а ведешь себя словно подросток.
— Разве я виноват в том, что в свои годы ни разу не любил?
— Да при чем здесь любовь, Кукурузник? Вот где сейчас твоя Инна?
— Да хрен ее знает! Мне плевать на нее. Пусть делает, что хочет!
— Вот и все, — хмыкнула я и снова отвернулась, надеясь, что Оболонский поймет намек на то, что я хочу побыть одна.
— Что «все», Лина?
— Да вот все конкретно! Оставь меня в покое, Макс! Тебе же даже плевать на мои чувства! Плевать на меня. Так чего ты хочешь?
— Мне не плевать на твои чувства! — прорычал он и резко сорвал меня с качели, прижав к своему телу.
— Не плевать? — снова посмотрела в его глаза. Только теперь я испытывала ярость. — Тогда какого хрена ты все еще ее не прогнал со двора? Пусть катится отсюда подальше. Пусть возвращается к себе домой! Или ты думаешь, что мне приятно видеть женщину, которая была замужем за моим любимым мужчиной? Приятно знать, что вы с ней спали? Что тебе было с ней хорошо? Правда считаешь, что мне нравится это знать? Кукурузник, неужели ты такой идиот на самом деле? Как можно не понимать элементарных вещей?
— Неужели имеет значение, рядом она или нет? Если я на нее не обращаю внимания?
— Ты сейчас серьезно? — нахмурилась я, всматриваясь в его глаза и пытаясь понять, что он сейчас чувствует.
— Более чем! — кивнул с умным видом.
— Тогда какого хрена ты не подпускаешь ко мне парней? Есть какое-то этому объяснение?
— А мне не нравится, что тебя кто-то лапает! — прошипел он мне в губы и крепче перехватил за талию.
— Вот как, значит! А теперь представь на минуту, что кто-то из твоих работников спал со мной!
Я заметила, как мгновенно потемнели его глаза, а на лице заиграли желваки. Вот так вот, вижу же, что ему неприятно, только вот с чего вдруг?
— Приятно?
— Это правда?
— Что? Я же сказала — представь!
— Не дай Бог, это оказалось бы правдой… я бы его уничтожил.
— Тогда можно я уничтожу твою бывшую жену? — хмыкнула я и, отцепив от себя его руки, отошла на полметра.
— Она для меня пустое место.
— Именно потому она сейчас ходит по двору и выискивает тебя?!
— О! Наконец-то я тебя нашла, Максик, — легка на помине, стерва! — Сиротинушка, оставь нас наедине, у меня к моему мужчине несколько важных вопросов.
От такого обращения мне стало слегка не по себе, но отвечать что-либо не было сил и желания. Я лишь боковым зрением заметила, как изменился в лице Оболонский. Бросив на него короткий взгляд, отметила, как сжались его кулаки, и напоследок все же произнесла:
— Счастливо оставаться.
С меня довольно! Больше не было сил терпеть эту сучку, и уж тем более лицезреть ее в этом дворе. Не хотела я больше страдать и переживать, трахнет ли Макс сегодня кого-то или переждет, переборет свое возбуждение. Все, дурно от этого! Пора начинать жить своей жизнью, где нет места Кукурузнику. Ему всегда будет наплевать на меня. И эта стерва не отвяжется от него, пока он сам ее не пошлет.
— Цыпочка, ты куда так спешишь? — услышала голос Жени, который, кажется, был удивлен моему быстрому шагу.
— Жень, отстань. Не до тебя сейчас! — отмахнулась я, открывая дверь в дом.
— Тю. Я так и не понял. Море, что ли, отменяется?!
Отвечать я уже не собиралась. С учетом того, что в моей комнате так и не установили двери, я закрыла на замок входную, чтобы мне никто не помешал собираться. А точнее, главный мой демон. Пусть со своей курицей развлекается.
Забежав в комнату, переоделась в шорты и майку, обула сандалии и, быстро побросав вещи в чемодан, завязала волосы в высокий хвост. Все, готова! Правда по жарюке придется пешком идти на местный автовокзал, но ничего, быстрее уеду, быстрее легче станет. По крайней мере, я на это очень надеялась.
Только я хотела открыть дверь, как услышала глухой стук.
— Виталина, прекращай играть в игры и выходи. Давай поговорим, как взрослые люди.
А он что думает, я буду скрываться от него? Нет, теперь я точно не собираюсь этого делать. Слишком много времени прошло.
Щелкнула замок. Второй раз. И уже через секунду деревянная дверь распахнулась, а передо мной предстал угрюмый Оболонский.
— Странно! Я уже подумал, что снова через окно полезла.
— Уже нет! Не испытываю такого желания.
— Далеко намылилась?
— Далеко. Туда, где нет тебя!
Кукурузник резко схватил меня за руку и втащил обратно в дом, закрывая за собой дверь.
— Ты никуда не поедешь. Я не хочу, чтобы ты уезжала.
— Максим, я уеду сегодня. Прямо сейчас. Я больше не хочу быть рядом с тобой. Больше не хочу слушать оскорбления Инны. Оставайся рядом с ней. Вы достойны друг друга.
— Я не хочу быть рядом с ней, она для меня всегда была лишь сексуальным объектом.
— Для тебя все женщины — лишь сексуальный объект. И я в том числе. Только не хочу такой же участи. Я не хочу быть для тебя одной из твоих шлюх. Я счастья хочу, Кукурузник. Любимой быть и дарить свою любовь тому, кто это оценит. Ты же… ты не оценишь. Плевать тебе на мои чувства.
— Хочешь сказать, любила меня семь лет просто так? Чтобы взять и выбросить из своей жизни?
— Любила, и больше, чем семь лет, потому что дурой была. Пора начинать все с чистого листа. Хватит жизнь растрачивать на тебя!
— И шарф, который я дарил, носила постоянно, и мое фото прятала в столе. Все, теперь выбросишь это нахрен?
— Да лучше выбросить, чем позволять вытирать о себя ноги. Ты же ничего в жизни не понимаешь, кроме как трахать этих сук, заглядывающих в твой карман. Ты хотел поговорить по-взрослому? А знаешь, что, Кукурузник? С тобой не получится по-взрослому.
— Что ты хочешь этим сказать?
