— Я ощущаю себя очень глупо. Словно я… словно хотела вернуться к тебе, чтобы ты мне помогал. Но я… Никит, мне этого не нужно, это же дорогущие подарки! Я…я…
— Глупышка ты. Это всего лишь деньги, я прошу тебя принять их. Принять квартиру как подарок. Ты ведь даришь мне намного больше. То, с чем не сравнятся никакие деньги.
— Даже боюсь представить, как мне тебя благодарить.
— Можешь подарить поцелуй. Для меня это огромная радость.
Я засмущалась его ответу и, склонив голову, спрятала улыбку за волосами. За все три месяца, что я лежала в больнице, и ко мне каждый день приезжал Никита, мы ни разу не целовались. Я и хотела, и боялась сделать шаг первая, а Никита сказал, что не хочет на меня давить. И я должна буду сама ему довериться. Но можно ли ситуацию отдавать в мои руки? Когда я так не уверена в себе.
— Ладно, но только после ужина.
— Я помогу тебе его приготовить. Это будет самый вкусный ужин в моей жизни.
В то, что Никита подарил мне квартиру, я верить отказывалась. Однажды мне уже делали такой подарок, и никогда не забуду к чему меня это привело. Но то, что мужчина обо мне заботился все эти три месяца, что я провела в больнице, для меня это было очень важно, и даже непривычно. А его подарок я не буду принимать близко к сердцу, ведь мечтала быть рядом с Крамом не ради денег. Мне важен сам мужчина. Которого, кажется, я смогла полюбить еще больше, чем прежде. Потому что теперь рядом со мной было совсем другой Никита, не такой, какого я знала.
Согласно кивнув, я положила последние вещи в сумку, огляделась несколько раз, чтобы ничего не оставить в больнице и больше сюда не возвращаться. А потом, посмотрев на Никиту, тихонько произнесла:
— Как только я переступлю порог палаты, у меня начнется новая жизнь. Немного страшно.
Никита внимательно посмотрел мне в глаза и с серьезным видом, подошел поближе. Теплые пальцы коснулись моего подбородка, и я взглянула в его карие глаза, наполненные решимостью и теплом. До сих пор не верю своему счастью.
— Чего ты боишься? Ответь честно.
— Я боюсь, то ты исчезнешь, и я снова останусь одна.
— Я клянусь тебе, что всегда буду рядом. Ты должна мне верить.
— Всегда так страшно оставаться одной. А сейчас я еще больше боюсь, потому что теперь я не одна.
— Ты не одна. Я с вами, с тобой и с нашим сыночком.
— Ты сам-то веришь, что совсем скоро у нас появится ребенок?
— Еще не до конца, но, если ты будешь улыбаться чаще, я буду знать, что это от счастья. Мы же счастливы, что у нас будет ребенок?
— Я очень, очень счастлива.
— И я тоже. И буду всегда тебя благодарить за малыша. Ты настоящая. Ты та, что делает меня счастливым. Пойдем, милая. По-моему, мы и так провели в больнице достаточно времени.
— Да, пойдем.
Никита подхватил две мои сумки, и мы вместе вышли из палаты, предварительно попрощавшись с медперсоналом, которые стали нам как друзья.
Мой мужчина попросил родных не приезжать, аргументировав это тем, что очень хочет побыть со мной наедине. Я была не против. Самой очень хотелось побыть вдвоем с Никитой, к тому же в домашней обстановке. Больница слишком утомила меня, хоть я там практически отдыхала. Но больничные стены не очень радовали, даже несмотря на то, что у меня была вип-палата. Опять же спасибо Краму.
До дома мы добрались за сорок минут, и признаться, я немного устала сидеть в машине. Для меня это было уже неудобным. Но говорить об этом Никите я не стала, ибо он бы принялся искать удобные для меня варианты. А этот человек и так сделал уже для меня слишком много, чтобы переживать еще из-за такой глупости. Ездить постоянно на машине я не собираюсь, а за продуктами буду пешком в ближайший магазин ходить. Надеюсь, что поблизости с домом будет хоть какая-то продуктовая лавка. А если что тяжелое, тогда уж просить Никиту. Ему нужно потерпеть мои закидоны еще два месяца, а после капризничать будет только сынуля.
— Никит, а дома есть что-то из продуктов?
— Да, не переживай, я все закупил, — сообщил он и помог мне выбраться из авто.
— Спасибо тебе, а то я совсем торможу в последнее время.
— Ну, тебе сейчас такое простительно. Пойдем, — мужчина забрал сумки и, поставив авто на сигнализацию, повел к нашему подъезду, или как будет правильнее сказать, к парадной.
Новостройка. С собственным двором, охраной и вахтером. Пипец подарочек!
— Добрый день. Вера Павловна, познакомьтесь, вот хозяйка сорок седьмой квартиры — Мия Витальевна.
— Очень рада знакомству. Добрый день, — поприветствовала меня милая женщина, тепло улыбнувшись.
— Добрый. Прошу прощения, я немного утомилась, — улыбнулась ей в ответ и посмотрела на Никиту.
— Да, пойдем.
— Всего доброго.
— И Вам. Никит, прости, хочется нормально присесть и отдохнуть.
— Не переживай, я все понимаю.
Поднявшись на лифте на двадцать четвертый этаж, я выдохнула и уже через несколько секунд вошла в просторный светлый холл. Моему изумлению не было предела.
— Это ты называешь квартирой?
— Ну да, а чего?
— Да это же целый дворец.
— Не выдумывай. Разувайся и пошли, я буду тебя кормить.
— Но ужин ведь с меня, — хмыкнула я и растерянно посмотрела на Никиту.
— Что?
— Ты не поможешь мне? — показала на ноги, и засмущалась, потому что мне стало жутко неудобно в сложившейся ситуации.
Поблизости стула я не наблюдала, а, стоя, снять ботинки не могла абсолютно никак. Животик был внушительный, и наклоняться стало практически невозможно.
— Ой, прости, моя очередь тупить, — хлопнул себя по лбу ладошкой и открыл дверцу встроенного в стену шкафа. — Присаживайся, — Никита достал пуфик, и поставил его как раз позади меня.
Я осторожно с помощью мужчины присела на пуф и начала снимать шарф и расстегивать курточку, потому что в квартире становилось жарко. А Крам присел на корточки у моих ног и, взяв одну, принялся расстегивать молнию и стягивать ботинок. Он делал все осторожно, нежно, словно касался чего-то хрупкого и боялся навредить. Словно мог сделать что-то непоправимое. Мне стало так приятно от его заботы, что я неосознанно коснулась рукой его лица и привлекла к себе внимание.
— Все хорошо?
— Очень хорошо, милый. Я просто все еще не могу привыкнуть к тому, что ты рядом.
— Тебе придется привыкнуть, — произнес Никита и, отставив ботинок, пальцами прошелся по ноге вверх. Стало немного щекотно.
— Я тебя не узнаю. Ты такой…
— Какой?
— Другой. Совсем не такой, какого Никиту я знала.
