* * *
Я знал, куда она исчезла. Пока моя охрана вскрывала замок, я прошел по коридору, ведущему от ее квартиры к лестнице на крышу. Она оставила четкий след из смеси запахов, которым сложно сопротивляться — туалетная вода, кофе… отчаяние. И все это было про меня.
Я будто листал книгу о своей жизни, написанную чужими эмоциями, но пальцы дрожали, переворачивая очередную страницу. Мне не составляло труда просчитывать людей — мотивы, намерения, предлоги и истинные причины. Сейчас же это ясновидение будоражило нервы. Сложно сказать почему, но с каждым шагом жизнь сжималась до этого узкого коридора, являя странную исковерканную суть. И та проступала несмываемыми чернилами уже не на страницах — в душе.
Вика выбрала верхний этаж не потому что дешевле. Она оставляла себе запасной выход, как и много лет назад, когда бросилась с пятого этажа здания детского дома. В деле было указано, что пятнадцатилетняя девочка не выдержала домогательств. Не выдержала, что ей указывали, что она должна делать… и с кем спать. И я даже не знал, что будоражило больше — суть или то, что эта суть меня… пугала.
Я толкнул двери на крышу и сразу увидел ее.
Свой шиповник на снегу… последний. Который в любую секунду могло снести порывом равнодушного ветра…
Вика заставила меня чувствовать. Всего одна ночь с ней, несколько звонков — и эта бескомпромиссная несгибаемая женщина не оставила другого выбора, кроме как вспоминать, как это — злиться до бешенства и хотеть до безумия. И за это ее хотелось придушить…
* * *
Я сидела на ограждении, как на скамейке, свесив ноги в пустоту. Широкий парапет за день нагрело, а чувство такой необходимой свободы покалывало кончики нервов. Закат сегодня расстарался с кровавыми росчерками по горизонту. Только вдруг спину обожгло, а кожу знакомо закололо, и я замерла, тяжело сглатывая.
Рэм подошел к парапету в нескольких шагах от меня и прожег таким взглядом, что дышать стало трудно.
— Уходи, — просипела я, чуть наклоняясь вперед.
На что он сощурился:
— Я не дам тебе упасть, — заявил так, будто воздух обязан сгуститься по его приказу.
Я усмехнулась:
— Не собираюсь тебя спрашивать…
— Что ты хочешь, чтобы остаться со мной? — потребовал вдруг так, будто я не на крыше сидела, а стояла перед ним с брачным контрактом.
— Я не останусь…
— Все чего-то хотят, Вика, — перебил он. — Или ты ни черта не сделала в жизни? Нет кого-то, кому нужна?
Вот сволочь! Я же решилась доказать ему, что не везде действуют его связи, а он не жалел все равно!
— Да что ты понимаешь! — вскричала. — У меня была работа! Мне она нравилась! Мы… мы спасаем таких, как ты, Рэм! У меня в отделе живет маленький малыш и не понимает, почему я уже двое суток не появляюсь у него!
— Так почему не появляешься? — требовал он жестко и безжалостно, медленно приближаясь. — Тебя не пускают?
Самое время было действовать, но он надавил на все, что накопилось, разом, и я не могла ему всего не высказать!
— Меня все равно уволят! — перекрикивала я ветер, сжимая кулаки, глядя, как он приближается. — И я все равно не смогу его видеть! Это в твоем мире чувств не существует! В моем их нужно щадить!
На какую-то секунду мне показалось, что все по-прежнему — он далеко, а я все сказала. Но стоило только перевести взгляд на город, сильная рука дернула за шиворот так, что я чуть не задохнулась, а вторая — перехватила за руку. Как он оказался так быстро рядом — я не поняла. Да и не до этого мне было. Я забилась в его руках, с ужасом соображая, что он отнял мое преимущество! Мое право на свободу выбора и решения. Отвлек, втянул в идиотский разговор и вытащил!
— Пусти меня! — выкручивалась из его рук. — Я не приду к тебе! Не стану…
— Я пришел, — прорычал мне на ухо, не позволяя вывернуться.
12
Всего два слова, но меня парализовало. Я замерла, тяжело дыша и осознавая, что только что произошло. Этот момент, будто сверкнувшей молнией, поразил мой мир, и вот-вот разлетится… Тело будто налилось свинцом, становясь неподъемной обузой, а Рэм запустил горячую ладонь мне за ворот рубашки и принялся растирать пострадавшую от его рывка шею. При этом все еще прижимал к себе. Его тяжелое дыхание билось в затылок еще несколько вдохов, потом он подхватил под руку и дернул к дверям.
Я не сопротивлялась.
— Врача организуй, — глухо приказал он по мобильному.
Стоило в коридоре запнуться, подхватил меня на руки и внес в квартиру.
— Вик! — рванулся ко мне Джастис из кухни, но его не пустили. А Рэм прошел со мной в спальню и усадил на кровать.
— Кофе ей сделай, — повернулся к главному «киллеру». — И двери за собой закрой.
— Мне не нужен врач, — прошептала, обнимая себя руками. А Рэм направился к встроенному шкафу, быстро нашел там кофту, теплые носки, но не швырнул мне, а принялся одевать сам.
— Даже не пробуй открывать рот, — приказал глухо.
— Я не собиралась…
Ошалело уставилась на то, как он опускается передо мной на колени, берет ступню в ладонь и принимается растирать. Даже не знаю, отчего мне вдруг стало так плохо — от фатальных нестыковок или от адреналинового отката.
— Где врач? — сурово потребовал у Киллера, когда тот принес кофе.
— Четыре минуты.
Он смотрелся странно в моей квартире. Кажется, каждая поверхность вибрировала и стонала от его ауры так, что вот-вот пойдут трещинами.
Рэм оставил мои ноги в покое и взялся за свитер:
— Руки поднимай… Чемодан у тебя есть?
— Есть, — моргнула растеряно, не шевелясь. Будто он не свитер на меня надел, а пояс с взрывчаткой. А Рэм уже заприметил в шкафу то, что его заинтересовало, и вскоре я любовалась водопадом шмоток, летевших с полок. — Неделя еще не закончилась…
Он посмотрел таким взглядом, что меня снова зазнобило:
— Ты списала сегодня все предоставленные мной сроки.
— Что-то я не помню такого в договоре.
— Не нарывайся, — осадил он. — Не нужно доводить меня до крайности.
— Тебе, значит, нужно…
Он бросил последнюю вещь в чемодан и направился ко мне:
— Я выдержу, ты — нет, — посмотрел в глаза с вызовом.
Я насупилась и сглотнула, сжимая чашку. Но тут в квартиру зашел врач, и мне пришлось снова раздеваться. Рэм замер у окна, повернувшись спиной, пока я отвечала на вопросы и позволяла себя осматривать.
— Отпусти, пожалуйста, Джастиса, — повернула к нему голову, пока мне мерили давление.
— Его ты тоже спасаешь? — не обернулся он.
— Он — мой подчиненный, работает в лаборатории, — терпеливо объясняла. — Кроме того, если он не вернется сегодня к малышу, Денвер останется один… — Я сжалась, шмыгнув носом. — Ему будет страшно…
