— Я убить тебя хочу за то, что ты сделал, — процедил. — За твою беспринципную ложь и игру судьбами тех, кто доверил тебе свои жизни. Где и когда я дал тебе повод сомневаться, что готов заниматься исключительно своим делом и не претендовать на власть, которую ты так боишься потерять?
— Я же слышу, что говорят они! — шагнул ко мне вплотную Раин, указывая за спину на толпившийся народ. — Ты для них всех — бог, который обеспечивает нас всем и даже больше! Мои заслуги на фоне твоих меркнут!
— Не неси чушь, — скривился я. — Тебе что, десять лет? Меня более чем устраивает положение дел. Я был рад служить тебе и своему народу!
Досматривать его эмоции стало невыносимо противно. Я обошел его и направился к машине.
— Подожди! — догнал он меня. — Что ты намерен делать?
— Завтра поговорим, — отрезал я.
— Это он? — голос брата дрогнул, когда он заприметил Вику с ребенком на переднем сиденье.
— Он — МОЙ, — глухо прорычал, глядя ему в глаза. — Ну и как тебе последствия?
Я сел за руль и завел двигатель. Только перед глазами стояло лицо Раина. Он всегда был моей слабостью. Он и Нира. Поверить в то, что самый близкий член семьи настолько ослеп, вдруг показалось невероятно тяжело.
— Рэм…
На плече неожиданно сжались пальцы. Я повернул голову, натыкаясь на тревожный взгляд Вики.
— Я в норме, — опомнился, надавливая на педаль, и свернул на дорогу, уводящую в обход поселка.
В домах уже загорелся свет, и я открыл форточку, впуская воздух, остывающий от дневного зноя. Вкусно. Хоть и с горечью.
Вика молчала, и я был ей благодарен. Одного касания оказалось достаточно — легкие раскрылись и задышали по-новому, наполняя тело ощущением реальности. Да, теперь все по-другому, и доверия между мной и Раином уже не будет.
Когда обогнул поселок и выехал на грунтовую дорогу, Вика заозиралась:
— Куда мы?
— Я живу немного дальше.
— Почему?
— Люблю тишину и одиночество.
— Тебе когда можно будет вопросы начать задавать? — вдруг посмотрела на меня смело.
— По поводу? — улыбнулся уголками губ. То, как она спрашивала, показалось мне непривычным.
— По поводу того, что произошло у въезда.
— Почему ты спрашиваешь? — глянул на нее.
Когда машина поехала в гору, Вику вжало в спинку кресла.
— Потому что ты расстроен. И я, честно говоря, тоже.
— Давай я покажу тебе свое логово, расположитесь, уложим…
— Денвера, — перебила меня с вызовом. Надоело ей, что я не называю его по имени.
— Денвера, — пошел навстречу, — и задашь свои вопросы.
35
Когда мы поднялись на холм, наступила полная темень, и на воротах зажглись фонари. Надо было видеть, как Вика вылезает из машины! Такая уверенная в себе в городе, здесь она казалась маленькой и потерянной. Над головой ухнул филин, и она вздрогнула. Кажется, пока ворота не закрылись, она не отвела взгляда от леса за ними.
— Пошли? — позвал и направился к деревянной лестнице, ведущей на веранду. На первом этаже у меня гараж. Вика чуть не влипла мне в спину, взбегая по ступенькам. — Зайчик, все хорошо.
— Очень смешно, — проворчала она сзади, отдышавшись.
— Я не смеюсь, я умиляюсь, — и толкнул входную дверь. — И ты не сильно преувеличиваешь. Но продолжаешь недооценивать меня.
Я обернулся, встречаясь с ней взглядом. Денвер сосредоточенно принюхивался, и не будь Вики рядом, обернулся бы зверем. Но малыш уже усвоил, что с мамой удобнее быть таким, как она. И я не возражал — у мамы есть чему поучиться.
Только когда она переступила порог, я замер, наблюдая. Небольшая гостиная была подсвечена нижним светом, но суть проступала ясно — я испытывал первобытное наслаждение от осознания того, что выбранная мной женщина, наконец, оказалась полностью в моей власти. Это совсем не значило, что я дам ему право голоса, но оно пускало по венам какое-то темное густое предвкушение безраздельного обладания.
Я почти забыл о ребенке в ее руках.
Чужом ребенке.
И вспомнил о ее нежелании иметь моего. И из горла едва не вырвался злой рык. Но нужно было нести ответственность за выбор — я принял эту женщину с ее условием. Иначе она не стояла бы здесь.
— Свежо, — поежилась Вика, рассматривая гостиную.
— Сейчас будет тепло, — пообещал. — Располагайся. Я схожу за дровами.
* * *
Стоило Рэму выйти, Денвер сполз с рук и пошел исследовать гостиную.
А уютно у него тут. Стены обшиты деревом, лоскутные половички, шкуры у камина, диваны с подушками… А может, не его это заслуга, а той рыжей? Хорошо, что не начала расспросы в машине, сейчас уже кураж спал, и эта сцена казалась не моим делом. Странно было бы, если бы у него не было женщины здесь.
Я покрутила обручальное кольцо на пальце, поглядывая на Денвера. Нужно опасаться прежде всего брата Рэма и того, что он может забрать ребенка, а не какой-то любовницы…
Но мысли все равно скакали вокруг женщины и ее слов. По всему выходило, что Рэм боялся за нее. И, скорее всего, причиной были его проблемы с оборотом.
Значит, за нее он боялся. А за меня, выходит, не очень.
Когда Рэм прошел внутрь с поленьями для камина, я едва дождалась его приближения.
— Эта девушка — твоя…
Он свалил ношу на пол и глянул на меня из-под бровей:
— Моя бывшая девушка.
Знал, что я спрошу.
— Я так и думала, — чуть не задохнулась от смущения, но упрямо продолжала делать вид, что имею чисто информационный интерес. — А отношения поставил на паузу из-за проблем с оборотом, да?
— Какую паузу, Вика? — опешил он. — Я женился на тебе!
— Ты женился ради возвращения мне ребенка, — я дышала все чаще, продолжая невинно хлопать глазами, — по человеческим законам, которых не признаешь.
Он усмехнулся и принялся раскладывать внутри камина поленья:
— Твоя тугоухость обострилась от ревности, зайчонок? — он протянул полешку Денверу, так как тот давно рвался пощупать, что такое принес папа.
А я задохнулась от эмоций:
— Ты говорил…
— …Что выбор пары не меняется. — Он чиркнул спичкой, и я вздрогнула. — И свой выбор я буду защищать при любых обстоятельствах.
— Рэм, ты очень мастерски ведешь разговор, сообщая ровно столько, что общей картины не составить! — возмутилась я, пытаясь храбриться. — Откуда я знаю, может, этот твой неизменный выбор, о котором ты упомянул, по твоим законам — эта рыжая!
