— У меня есть близкий друг, — направилась к нему. — Она будет сильно переживать…
27
Он вернулся к приготовлению, сосредоточенно помешивая бекон, а я быстро просканировала содержимое сковородки и возбужденно ляпнула:
— …А давай лука добавим и болгарского перца?
Только совершенно напрасно — моя идея уже ждала воплощения в миске, которую я не заметила. И не просто лук и перец, а еще и зелень, и приправы.
— Ты так быстро скачешь с темы на тему, что я не успеваю, — скосил на меня взгляд.
Я медленно вздохнула и начала заново, растягивая слова:
— Алекса. Моя подруга. Будет плакать из-за меня. Есть идеи?
— А не боишься, что она на радостях сообщит всем, и твой план новой жизни останется планом?
— Она не выдаст, если попрошу. Она из гетто, вообще не папиного круга человек.
— Ты дружишь с людьми из гетто? — Он делал вид, что поглощен помешиванием лука.
— А что? — уперла руку в бок. — Да, дружу. Живу еще. Неожиданно?
— Немного, — бросил на меня насмешливый взгляд.
— Ну что тебя так снова веселит? — опять начинала нервничать. Мне все больше казалось, что Сезар хочет тишины, а я для него слишком громкая, взбалмошная…
— Не веселит, а радует, — спокойно поправил. — Ты меня радуешь.
Я открыла рот, но тут же смущенно закусила губы, улыбаясь:
— А говорил, что не можешь говорить приятное.
— Я не безнадежен, — улыбнулся. — Хорошо, напишем твоей Алексе.
Я даже не подумала можно или нельзя — просто шагнула к нему и обняла со спины, прильнула всем телом.
— Спасибо, Сезар, — коротко прижалась лбом между его лопаток и прикрыла глаза на один вдох.
— Не за что, — поймал он мой взгляд, когда я отпрянула. — Накрывай…
…Пока я готовила чай, он принес свой ноутбук со второго этажа и уселся за стол.
— Я открою форму сообщения, а ты напишешь, — открыл крышку. — Куда будем отправлять?
— А большой выбор?
— Полный ассортимент. Могу даже на настольные часы послать, если они что-то со спутника качают…
— У меня есть такие, — усмехнулась я. — А ты опасный… Давай на мобильный — быстрее прочтет.
— Диктуй номер.
* * *
Когда стемнело, Сезар повел меня на крыльцо. Накидал подушек с дивана, вынес плед, даже свечи откуда-то достал. Заваренный чай разлил по кружкам и передал мне мою.
— Этот темно-зеленый порошок, что добавил в конце — синий мох. Он — сильное антигистаминное. Вкуса и запаха не дает, но снижает вероятность аллергии на семьдесят процентов. Я пью его весной, у меня аллергия на одуванчики.
Я сыто улыбалась, полулежа в подушках. Сложно заметить сразу, но для него, кажется, вообще не существует возможности предоставить судьбе хоть что-то решать. Некая повернутость на контроле и знании всего и всех делала Сезара слишком особенным для моего понимания. Он смотрел, но видел что-то свое. И мне хотелось допрашивать его по поводу и без, лишь бы понять, что он думает именно в этот момент. А если сюда прибавить чисто природную особенность оборотней чувствовать гораздо больше людей, то, разгадывая этого мужчину, можно свихнуться. Я примеряла его на себя и каждый раз признавалась себе — мы очень разные. Даже не так — он меня не оставит себе. Слишком идеальный для меня.
— Хорошо, а что мы там накрутили? — и я уткнулась носом в ароматную чашку, запивая горечь мыслей.
— Легкое расслабляющее по моему рецепту, — нахмурился он. — Но есть одна серьезная проблема…
— Не дотащу тебя до кровати? — усмехнулась я.
Он помолчал некоторое время, не разделив моего веселья:
— Ты же понимаешь, что я не позволю тебе вынести все эти рецепты и тайны за пределы моего мира?
И снова этот серьезный тон, от которого даже в пледе стало зябко.
— Понимаю, — серьезно кивнула я. — Могу поклясться, что ни под какими пытками не расскажу рецепт сигареток. И то, что тебе не помог чаек — тоже. У сигареток более сильный понижающий либидо компонент?
— Тебя никакой компонент сегодня не спасет, — наполнился его голос рычащими вибрациями, а у меня сердце лишний раз ударилось о грудную клетку.
— И все же — на что именно ты делаешь ставку? — Голос осип, и я прокашлялась. — На смолу мраморной сосны?
— Нет, — хищно оскалился он.
— Тот желтенький мох? — азартно гадала я, чувствуя, как растет напряжение, а Медведь медленно наклоняется в мою сторону.
— Медовик…
— Точно!
— Нет.
— Может…
Но тут он кинулся, и я с визгом перекочевала к нему на колени. Сезар шумно втянул воздух у меня над ухом и куснул за шею, тут же прошелся по укусу языком и запустил пальцы в волосы:
— Я не отпущу тебя, Дана.
А я привычно оцепенела в его руках. Испуганная и одновременно готовая на все… Идиотская реакция, которая не имела ничего общего с истинным желанием, но Сезар почувствовал. Всмотрелся в глаза…
…потом вдруг бросил взгляд за спину, и мир крутанулся перед взором.
Я опомнилась, когда он уже закрыл меня собой, вжимая в двери.
28
— Пошел прочь, — прорычал Медведь кому-то.
Выглянув из-за его спины, я замерла. На поляне стоял мужчина. Голый. Бледная кожа, казалось, светилась в темноте, а черные пряди волос спадали на лоб, облепили шею. Он низко склонял голову и выгибал спину, будто вот-вот опустится на четвереньки.
— Ты не обращаешься, — прорычал-прохрипел пришелец, и от его голоса дрожь прошла по телу.
Я вцепилась в плечи Сезару одной рукой, нащупывая ручку двери другой:
— Сезар… — Зря только снова бросила взгляд на мужчину — наши взгляды ненадолго встретились, и я содрогнулась от омерзения.
— Я чувствую твой страх! — оскалился мужчина.
Как еще слова складывает! Я потянула Медведя за руку, но он вдруг перехватил меня рывком за шею и притянул к себе:
— Мобильный на столе, — рыкнул в лицо. — Закрывайся изнутри и звони Рэму!
— Сезар!.. — раскрыла я испуганно глаза, глядя в его, но он не дал мне больше ни секунды — оттянул от двери и швырнул внутрь, захлопывая их с грохотом.
Я рухнула на пол, но тут же подскочила на ноги и бросилась к окну. Только на его рык «Двери!» пришлось кинуться к замкам. Пальцы, несмотря на страх, ловко проскакали по защелкам, и в следующий вдох я уже неслась наверх искать мобильный.
Тот обнаружился поверх ноутбука, а номер Рэма нашелся в последних набранных. Я нажала вызов и бросилась вниз, намереваясь найти ружье. Кажется, Сезар его уже не убирал никуда, поселив у стены около лестницы. К счастью, так и было. Когда мои пальцы сжали ствол, в трубке послышался голос Рэма:
