— Где моя одежда? — накинулась на девочку, выйдя из ванной.
Но мелкая только хлопала на меня глазами, делая вид, что не понимает ни слова. Хотя, может, и не понимала. Хотелось психануть и разбить что-нибудь — какого черта меня тут держат?! Пометавшись вдоль шикарных диванов туда-сюда, я глянула в окно — сбежать не выйдет. Забор казался неприступным, да и периметр наверняка охранялся. Что ж этот тип так неосмотрительно прогулялся сегодня, что схватил сквозное? Зачем вообще нос высунул из этого райского места?
В конце концов, я себя убедила, что меня держат просто до того момента, как мужчина окончательно придет в себя и даст распоряжение меня отпустить. По крайней мере, это казалось логичным. Стоило успокоиться и опуститься на край дивана, за дверью послышались возбужденные голоса, и в комнату стремительно вошла женщина в сопровождении опостылевшего дяди. Наличие очень похожего халата на ней даже немного примирило меня с моим — значит, это вполне приемлемая деталь одежды, а не банная принадлежность. Она приблизилась ко мне и окинула внимательным взглядом. Красивая, хоть и далеко за сорок. Белая кожа, черные волосы уложены в прическу, минимум украшений.
— Ты спасла сына, — с сильным акцентом произнесла она.
Я медленно поднялась:
— Здравствуйте. Как он?
— Все будет хорошо, — закивала. — Врач сказал, вовремя остановила кровь, вовремя оказала помощь.
— Я рада это слышать, — осторожно улыбнулась. — Можно мне вернуться обратно?
Она распахнула глаза в удивлении:
— Каир говорит, ты рвешься в Тхимал? Кто там у тебя?
Я только было раскрыла рот, но Каир не дал договорить:
— Мы разберемся со всем, главное, чтобы Рамис пришел в себя. — И контрольный взгляд-пощечина-намек, чтобы сидела тихо и не тяфкала, потому что из меня сделают виноватую, в случае чего.
Женщина еще рассыпалась в благодарностях некоторое время, а когда удалилась, Каир повернулся ко мне:
— Зачем тебе назад? — приторно усмехнулся. — Тебе повезло сегодня, ты у самых влиятельных людей города. Если тебя там кто-то и обещал вытащить, то забудь — Рамис, если пожелаешь, может гораздо быстрее выполнить твои желания, чем какой-то дезертир. Я прав?
— У вас понятие уважения чужой свободы вообще есть? — скрестила я руки на груди.
32
— Здесь, в Кармадоне? — и он хищно оскалился. — Тебя не отпустят. Таких, как ты, здесь из рук не выпускают…
— Каких? — еле выдавила.
— В зеркало смотрелась? — усмехнулся. — Ты будто первый день тут.
Если бы он знал, как прав.
— Некогда было.
— Представляю, — развел он руками. — Зато теперь будет больше.
Он обошел меня по кругу.
— Отпустите… — прошептала, обнимая себя руками.
— Зачем тебе обратно? Пахать в две смены в какой-нибудь пригородной клинике вашей обшарпанной столицы и снимать картонную коробку там же в квартале? Здесь у тебя гораздо больше перспектив, если попадешься в руки нужному покровителю. А ты — попала.
Он снова встал передо мной, ни тени улыбки, лишь скучающий взгляд.
— Посадите на цепь? — подняла на него глаза.
И он рассмеялся.
— Дорогая, есть вещи в мире надежнее таких очевидных грубых методов. — И он развернулся к двери: — Отдыхай, набирайся сил. Когда врачи позволят, я отведу тебя к племяннику.
Еще вчера я могла влиять на свою жизнь — приручить Зверя, договориться, добиться того, чтобы слушал, или просто забыться в его руках, вымотавшись. Теперь я не решала ничего. Каир дал понять — мой профессиональный принцип загнал меня в ловушку. Да, я спасла человека, но потеряла право всякого голоса. Надежда оставалась только на благодарность племянника. Может, до него удастся достучаться? Дяде не понять, но этот Рамис же должен оценить мой риск…
К обеду, который принесла мне девчонка, я сначала не собиралась притрагиваться, но потом решила не добавлять себе проблем. Школа Блейка не прошла даром. Я кое-как заставила себя поесть и уселась ждать. В доме то и дело вспыхивали громкие споры, до меня доносились женские и мужские крик, один раз довольно душераздирающие вопли и выстрел. Наказывали провинившихся?
Я все думала о Блейке. Как он поступит? Бросит? Пожалуй, это был бы самый разумный вариант. Сюда ему не пробиться. Хотя, если вспомнить, что он устроил на лодке… Но тогда в его распоряжении были желтоглазые, и он рвался на свободу.
Теперь он свободен.
* * *
Кармадон ничуть не изменился. Кажется, был здесь вчера. Солнце беспощадно жарило, как и всегда, пыль заменяла воздух, а прогулка по городу казалась не менее опасной, чем по местным джунглям ночью.
Продовольственный рынок в Тхимале ломился от еды и прочей дряни, кишел людьми… и не только. Я читал этот город, как шифрованную бумажку — дрессировка прежних лет не забылась. Сейчас рынок был поделен всего на три части — видимо, пять лет пережили не все главы группировок. По рынку проще всего было составить для себя картину разделения города. Все вокруг было наэлектризовано напряжением, значит, дележка в разгаре.
Другое дело — элитный богатый район Турук. Там условия и картина резко менялись, потому что группировки обычно гребли жар и воевали в трущобах, а свое не трогали. Даже разделавшись с каким-нибудь главарем, его семью продолжали приглашать на светские мероприятия и чтить оставшихся родственников, только облагая дополнительным налогом на потерю главы. Кто-то смирялся, кто-то унижался до прошения принять в семью победителя. Но все это там — за белокаменной оградой. А здесь — по-настоящему.
Я прислонился плечом к столбу возле торгового стеллажа и лениво следил за происходящим, ожидая. Воняло тут нереально тухлой рыбой и требухой, то есть моей свободой. Мысль рассмешила.
— Чего тут стоишь? — не выдержал хозяин, полный потный мужик в чалме. — Не создавай мне проблем. Что тебе нужно? — Дождался. Тут информацию продавали легко даже за то, что перестанешь обещать проблемы своим близким нахождением. — Новенький?
— Не совсем. Давно не был.
— Понятно. Работа нужна?
— Маварик еще жив?
Мужик нахмурился:
— Сделаю вид, что не слышал.
Дело было плохо. Старый информатор мог бы меня направить точнее в поисках, но, видимо, не дожил.
— Кто-то новый есть вместо?
— Послушай, — наклонился мужик над прилавком, — не в то время ты тут оказался. Все непросто. За любой косой взгляд можно не дожить до заката.
— А что происходит?
Мужик было поджал губы, но желание побыстрее от меня отделаться возобладало:
— Никогда еще настолько не выделялась одна семья. Теперь все бояться Аль-Венье. Поговаривают, хищников наняли каких-то лютых. Любую стычку выходят сухими из воды. Осталось всего две семьи, что им противостоят. Если сдадутся — такого в истории не будет, чтобы один правитель город держал! Все боятся! Поэтому люди и поддерживают свободных, но боятся Аль-Венье!..
