С первого дня на меня облизывалась добрая половина команды. От одного отбилась только скальпелем, хотя потом же и зашивала лапищу, которой он меня ухватил, но зато меня с тех пор больше никто не хватал.
Я согласилась плыть на юг, только когда мне пообещали, что не придется сходить на землю. Теперь оставалось лишь злорадно посмеяться своей тупости и доверчивости. Хотя чего себя обманывать? Мне хотелось себя добить…
Бенжамин смотрел всегда так, что становилось еще больше не по себе. Эти его черные глаза, будто подведенные черным от природы, не делали взгляд добрее. Вот и сейчас он смерил меня им, будто я была еще одной подопытной зверушкой.
— Как самочувствие?
— Хорошо, — направилась я к кофеварке.
— Сядь, приготовлю нормального кофе.
А это было чем-то новым — он никогда ни с кем не делился своим кофе, запах которого, наверное, мертвого бы поднял. Я не стала отказываться, тем более мне нужно было его внимание.
— Расскажи про зверей, — уселась напротив.
— Что именно? — отвернулся он к горелке.
— Ты же о них все знаешь. Почему я чуть не умерла от его укуса?
— У них в слюне содержится быстровсасывающийся яд… Если кусают клыками — то жертве конец. А если кусает избранную и совокупляется с ней — яд нейтрализуется и запускает механизмы изменения самки…
— Изменения?
— В зеркало себя видела? — усмехнулся он. — Вот эти изменения. — Поставил передо мной кружку, но я даже не обратила внимания. — Вы, генетически адаптивные женщины, как спящие куколки для них. Стоит попасться им в лапы — хотите или не хотите, а начинаете превращаться в бабочку.
Было бы красиво, если не так тошно от того, каким образом меня превратили в эту самую… «ночную бабочку».
— Какие последствия? — холодно потребовала я.
— В смысле? — уселся он обратно. — Ты теперь — его самка. Как я говорил — антидота у нас нет, хотя его мы хотели найти в первую очередь.
— Зачем? — потеряла я логику.
На первый взгляд, у той толпы монстров, что перевозили в камерах корабля, не было ничего общего с намерениями найти антидот для людей.
10
— Мало кого устраивает, что однажды твою дочь вдруг погрызет недочеловек, не оставив выбора. А если она любит другого? Или не хочет связывать жизнь с чудовищем? Хотя… некоторые умудрялись даже уживаться с ними… — Он вздохнул и пожал плечами: — Мне, в общем, плевать. Мне платили за работу — я работал. Теперь — домой. Ты кофе пей — остынет же.
— Так я что, теперь привязана к нему навсегда? — стиснула чашку в руках.
— Я не знаю. — Его это вообще не интересовало, а вот что-то другое было явно нужно. — Знаю только, что в лаборатории они за своих женщин готовы были умирать любой, даже очень страшной смертью…
Кофе показался мерзким на вкус — горьким и слишком сладким. Я только лизнула его и поставила чашку на стол.
— Твари, — прикрыла глаза.
— Они — да…
— Вы, — взглянула на него в упор. — Вам правда плевать?
Он растянул губы в холодной усмешке:
— В моей стране я насмотрелся такого, что эти годы в лаборатории показались просто курортом, Хайди. Вы там, в Крайтоне, расслабились, живете в цивилизации, хотя и там черни хватает. Эти ребята — звери, они приспособлены к условиям идеально, вживаются в образ людей, как волки в овечью шкуру, нам многому у них бы научиться…
— И вы учились, да? — презрительно сощурилась. — Эти желтоглазые — попытка научить человека быть более приспособленным?
— Хорошее дело, правильное. Потому что нет в этом мире другой правды, кроме силы. Кто сильнее — тот и прав.
— Я шла спасать людей в медицинскую академию, — поднялась из-за стола с намерением уйти, — мне бы и в голову не пришло использовать свои знания так, как это делаешь ты.
— Толку от тебя мертвой? — вдруг усмехнулся он. — Сначала выживаешь, потом снова спасаешь жизнь себе, и только потом, может быть, спасешь кому-то другому. Другое дело, что такую, как ты, лучше вообще ото всех спрятать и доставать только чтобы полюбоваться самому…
— Да пошел ты, — скривилась, но его это только позабавило или даже обрадовало — глаза южанина заблестели ярче, а усмешка стала совсем похотливой.
Но досмотреть его эмоции не пришлось. На запястье пиликнул коммуникатор, и я быстрым шагом направилась в медбокс. Только к тому, что там увижу, подготовиться не вышло. Я остановилась на входе, увидев широкую спину Зверя. Никогда еще ко мне не конвоировали их втроем. Двое держали за руки, а один приставил к затылку пистолет.
Зверь истекал кровью. Серая футболка потемнела до самого пояса.
— Какого черта вы его не уложили?! — вскричала.
— Уложили один раз ночью, может не надо больше? — огрызнулся один.
— Выходите, я сама, — схватила халат у входа.
— Не положено.
Я подошла вплотную к мужчине:
— Он мне не сделает ничего больше. Приказ капитана. Вышли.
— Мы можем и не вернуться… больше, — ехидно усмехнулся тот.
— Не понадобится, — равнодушно констатировала и полезла за перчатками, демонстративно игнорируя конвой. Щелкнул предохранитель, и мужчины вышли. — Ложись, — скомандовала сухо и повернулась к Зверю. И едва не отскочила к стенке от его взгляда, полного то ли ненависти, то ли боли. — Ты меня слышишь? — Он моргнул, опустил плечи и повернулся к койке, снимая окровавленную футболку. — Что случилось?
Я смотрела за тем, как он укладывается, и чувствовала, как набирает обороты сердце. Каждое его движение будоражило, только не пойми с чего. Я его боялась — да. А еще он… я же трахалась с ним всю ночь…
— Я тебе вопрос задала, или ты со мной не разговариваешь?
Иллюзия, что днем он должен подчиняться мне хотя бы и ради спасения собственной жизни, добавляла уверенности.
— Ничего нового, девочка со скальпелем…
Я тяжело сглотнула, не веря ушам.
— Что?
— Ты часто держишь скальпель в руках, — охрип его голос, и он прикрыл глаза.
— Откуда ты знаешь?
Я взялась за края повязки. Закралось подозрение, что он бредит, но термометр показал стабильную температуру. Она немного выше, чем у людей, но у этого держалась в пределах их нормы.
— Вижу тебя в боксе, когда нас водят в столовую, — смотрел он в потолок, щурясь.
Кровь уже не бежала, оставалось только сменить повязку, но я двигалась, будто через силу. Зверь сгущал воздух, и я вязла в нем, тяжело дыша. Руки тряслись, но как-то непривычно, не как от болезни.
— Мое имя Хайди. — Я отвернулась и выбросила тампон в утилизатор. — Белл.
