Я улыбнулась, вспомнив слова жреца. Ко мне подошла белая лошадь и ткнулась плюшевой мордой в плечо.
— Вы понравились Зоряне.
— А как тебя зовут?
— Саша, — представился парень.
Зоряна совсем осмелев, положила голову мне на плечо.
— Какая ласковая, — погладила кобылу по морде.
— Хотите покататься?
— Я никогда не ездила на лошадях… — замерла в нерешительности.
Очень хотелось, но в тоже время было боязно. Саша понял моё замешательство.
— Я научу. Не бойтесь.
Вопросительно глянула на Данила.
— Давай смелей, — подбодрил меня парень. — Я с тобой. Тоже, если честно, никогда на лошадях не ездил.
Даня подсадил меня и придержал, чтобы я нормально уселась. Сёдел не было. Саша рассказал, как управлять лошадью без поводьев. Объяснил мне, как правильно пришпоривать и направлять Зоряну с помощью гривы.
Ощущения были непередаваемые! Обнаженной кожей чувствовала тепло животного. Мягкая, словно плюшевая шкура ласкала, перекатываясь на стальных мышцах. Я ощущала эту мощь большого сильного зверя под собой.
Мы сделали несколько кругов вокруг деревни. Зоряна шла спокойно и размеренно, изредка похрапывая. Дане достался гнедой жеребец с роскошной длинной гривой по кличке Буран.
— Нам в деревне без лошадок никак, — вещал Сенёк. — По таким непроходимым дорогам на машине не проехать. А пешком до города далеко. Лошадки выручают. Они невероятно умные создания.
— Любишь своих подопечных? — улыбнулся Данил.
— А как же! Они замечательные!
После второго пройденного круга внутреннее напряжение немного отступило, и я в полной мере начала наслаждаться прогулкой.
— А у тебя не было желания уехать в город? — поинтересовалась у парня.
— А чего там делать? — искренне удивился он. — Пыль, шум, грязь, суета и мертвая энергетика. Люди ходят, как зомби, не поднимая головы, отправляемые ею. Работа — дом — дом — работа. Некогда даже присесть и подумать: «а всё ли правильно?» Что они видят? Серые бетонные коробки да чахлые кустики тусклой зелени на обочине. Даже птицы покидают города. Там постоянный шум. Еда — отрава. Навязывание чужих разрушительных установок по телевизору. Организм ломается, энергия гаснет и остается только оболочка.
Я не ожидала таких взрослых рассуждения от столь юного парнишки. А ведь он был прав. Вспомнила свою прошлую жизнь и ужаснулась. Я существовала словно в клетке, даже не понимая, что есть другой мир, наполненный живительной силой. Мне даже мысли не приходило, что я живу как-то неправильно. А Саша, тем временем, продолжал:
— Здесь всё иначе. Небо синее, трава яркая, душистая. Бывает, выгоню на зорьке лошадей, а вокруг всё звенит, воздух сладкий и земля словно вибрирует. Раскинешь руки и кричать от счастья хочется! У нас всё проще. Мы не гоняемся за телефоном последней модели или навороченной тачкой. Всё это мусор, навязанный извне. Людям внушают, что это всё им жизненно необходимо. Я же говорю — пустые зомби, существующие с подменой ценностей. Жизнь — вот, самая ценная вещь на свете. Существовать в гармонии с миром и самим собой, а не убивать всё вокруг себя и себя в том числе.
Я на глубоком уровне откликалась на слова мальчика и понимала их правильность.
— А друзья у тебя есть? Они тоже так думают?
— Конечно. Все мы здесь так думаем. И всё больше людей в наше время начинают прозревать, открывают глаза и понимаю, что что-то не так в их жизни. Бизнесмены уезжают в глухие деревни неспроста.
— Откуда ты знаешь?
— Я что, по-вашему, пещерный человек? Телевизор смотрю, интернетом пользуюсь.
— Но там же неправильные установки и зомбирование.
Санёк заливисто рассмеялся.
— Вы знаете поговорку: «свинья везде грязь найдет»?
Я кивнула.
— Если целенаправленно искать яму с помоями, ты обязательно её отыщешь. В интернете не только грязь. Там много интересных и полезных знаний. Я книги читаю, фильмы смотрю, общаюсь со сверстниками из других стран. У меня есть друзья в Америке, Канаде, Германии, Швейцарии.
— Ого! Ты знаешь языки?
— Английский и французский, — похвастался Санёк. — У меня бабушка в школе учительницей была. Преподавала французский язык. И меня научила. Английский в школе проходим. Папа мне даже репетитора нанял. Говорит, что у меня способности. Кстати, изредка к нам в деревню приезжают гости из других стран. А мы к ним иногда ездим. Я по обмену от школы в Швейцарии был. У меня французский факультативом. Нас всего четверо по обмену ездило. Какая-то поддержка от государства. Не вникал.
— Тебе там понравилось?
— Да. Хорошо у них, душевно. Меньше машин и больше зелени, чем у нас в городах. Я оттуда рецепты сыров привёз и закваски. Теперь моя семья занимается сыроварением. У нас очередь на продукцию. Я на Буране раз в три дня в город езжу с доставкой.
Покачала головой, поражаясь всё больше. Через час конной прогулки, поняла, что пора слазить. С непривычки мышцы на спине и ногах стали деревянными. Мы попрощались с Сашей и побрели обратно в деревню.
— Дань, мне надо сказать тебе кое-что.
Парень заметно напрягся. Оно и понятно. Последнее время у нас в жизни не густо с хорошими новостями.
— Я беременна.
Он остановился, как вкопанный с удивлением глядя на меня. В серо-голубых глазах плескалось с небо. Я в очередной раз утонула. Может быть, кто-то скажет, что невозможно тонуть в небе. Но когда оно твоё личное, необъятное, любимое, искрящееся лучиками солнца, как сейчас, то всё возможно.
Данил схватил меня на руки и закружил, радостно улыбаясь.
— У нас будет сын!
— Дочь, — поправила его.
— Откуда ты знаешь?
— Лада благословила. Сказала, что будет девочка и чтобы мы дочку назвали в честь неё.
— С ума сойти! Если бы я знал, не пустил бы тебя на лошадь!
— Не становись параноиком. Мне нужны положительные эмоции, а лошадки просто чудо!
— Сейчас у нас и так лимит по опасности превышен. Ни к чему подвергать себя ещё и необдуманным рискам.
— Интересно, как там наши домовики поживают? — дипломатично сменила тему, потому как спорить в такой момент совсем не хотелось.
— Давай позвоним, новостями поделимся.
Никитос был на связи, и морда у него была подозрительно довольная.
— Вы там как? Не скучаете? — поинтересовалась.
— «У нас всё отлично».
— Бруня не зверствует? Половой тряпкой тебя не гоняет?
— «У нас наметился прогресс в отношениях!» — заявил домовик.
— А всего лишь надо было оставить одних, — хохотнул Данил.
