Глава 21
«Кадровый офицер — человек, которого мы кормим в мирное время, чтобы в военное время он нас послал на фронт»
Габриэль Лауб.
Наконец топливо подошло к концу, я присмотрел удобное место и совершил посадку. Пусть ночная дорога, полевая, но рядом опушка рощи и берег довольно большого озера. Мы закатили самолёт под деревья, маскировка для ночи не особо нужная, но скорее дань привычки и для самоуспокоения. Мало ли кто по дороге проедет. Закончив, я сообщил спасённым:
— Вот что, товарищи командиры. Метров сто и будет озеро. Там правее, песчаный берег, отличный пляж. Держите по бруску мыла, мочалки и полотенца. Заправка самолёта у меня минут сорок займёт, поэтому можете не торопится, и чтобы духа в вас лагерного не осталось. Свою одежду бросите там, я вам тут новую выдам. Лучше притопите на дне, чтобы следов не оставить.
Яков с генералом имели полосатые лагерные робы с номерами, те забрали то что я им выдал и ушли, а я занялся покупками. Сыну Сталина красноармейскую форму, но фурнитуру старшего лейтенанта артиллериста, сам пришьёт и закрепит. Пилотку со звёздочкой. Два комплекта исподнего, и сапоги яловые, а то у них какие-то боты. Портянки. Не забыл и вещмешки обоим. Не в первый раз наших оснащал, набор обычный. Туда бритвенные принадлежности, мыло, ещё одно полотенце, сухпая на три дня, армейский плоский котелок с крышкой. Портупеи с ремнями, пистолеты «ТТ» обоим, подсумки с магазинами для «МП-44», как и сами автоматы. Что-то я решил их немецкими автоматами вооружить, пусть изучат и оценят. Якову ещё и каску в комплекте. Патронов по пятьсот штук на каждого и по четыре гранаты «Ф-1». Вот генералу форма старшего комсостава, с фуражкой, и фурнитура, которую нужно пришивать. Готовой в магазине не было почему-то. Купил нитки и иголки. Пусть шьют. Да, обоим наручные часы, трёхцветные фонарики, и бинокли с планшетками. Если уж оснащать до конца, то делать это добротно. Даже блокноты с карандашами купил. Те вернулись обнаженные, когда я уже начал заправку, указал кому чья куча, те нашли фонарики, оделись, и сидя так на траве, работали иголкой и ниткой. Генерал, не чинясь сам пришивал себе фурнитуру. Закончили одновременно со мной. Оружие с интересом изучали, оно им незнакомо, это я про «МП-44». Снарядили и приготовили к бою, горловины вещмешков завязали, всё убрав внутрь и сложив как им надо. Убрали их внутрь самолёта, но я ещё не закончил, последняя канистра осталась, так что услышал вопрос:
— Скажи, капитан, а кто ты такой?
Вопрос задал Карбышев. Не оборачиваясь, пролить мимо не хотел, сообщил:
— Я Бог. Просто Бог.
— Шутим?
— Да. Извиняйте, не мог удержатся. Вы такие серьёзные. Если проще, то я обладаю магическими способностями. Сын ведуна, из русской линии, вот и помогаю нашим. Хотя какое тут наши, взяли и расстреляли меня. Кстати, вот справка о результате работы военно-полевого суда. Можете себе на память оставить.
Те подсвечивая фонариком изучили справку, пока я закрывал горловину, продав канистру в магазин. Ну и спрыгнув, отряхивая руки, услышал следующий вопрос:
— И как это может быть?
— Да чёрт его знает. Я раньше даже лечить мог. Верите или нет, но руки и ноги людям отращивал за секунды, в дивизии полковника Песочина, под Харьковом дело было. Только я перенапрягся и способность исчезла. Не знаю надолго ли. Ладно, ночь не бесконечная, я планирую через Буг перелететь до рассвета, так что летим дальше.
Те помогли мне выкатить самолёт и мы, устроившись в салоне, взлетев, полетели дальше. Я надеялся, добравшись до белорусских лесов, высмотреть какие партизанские отряды, главное, чтобы у них связь с Большой землёй была, и передать им спасённых. Дальше уже спецы Берии эвакуируют их к своим, думаю тут его люди будут работать, и моя задача будет выполнена. В задании не было указано кому их передать, вот я и своевольничал. Говорить в полёте не представлялось возможным, если только на ухо кричать, тем более я в лётном шлемофоне сидел, да в полёте успевал прослушивать эфир. Причём, уже через десять минут после взлёта понял, нас искали так, что лучше бы мы остались пережидать на земле. Узнав о побеге сына Сталина, подняли тревогу везде. Но не это главное, чем дальше мы летели, тем чаще стали запрашивать что это за самолёт пролетел недалеко от них. Для экономии времени и топлива я летел по прямой, так что засекли нас, ещё как засекли. Тут же стали искать возможность перехватить этот самолёт, то есть нас, сообразив, кого могут вывозить. Пришлось уходить с курса, и совершать облёт польских населённых пунктов. Да сесть на дозаправку. Авиационного топлива больше не осталось, канистра с моторным маслом, да и то ополовиненная, вот и купил пять канистр с авиационным танковым, залил, будь что будет, и мы полетели дальше. Никаких изменений или падения мощности я так и не заметил, может немецкий пилот, что меня пилотировать учил, мне солгал что тот не годится для их техники? Надо у настоящих лётчиков, или лучше авиационных техников узнать, может подскажут что. До рассвета оставалось часа полтора, когда мы всё же перелетели Буг, старую границу СССР, где-то в районе Белостока, вон куда нас увело маневрирование, чтобы уйти от поисковых групп. Обоих пассажиров я уже предупредил, так что те тревожно всматривались в ночное небо, выискивали опасность. Пару раз те сообщали что видят в небе самолёты, карта подтвердила, что те не ошибались, так мы в сторону уходили. Я пытался лететь на максимальной скорости, но из патрубков начало вырываться пламя, что нас сильно демаскировало, так что пришлось вернуться к крейсерской скорости в сто пятьдесят километров час. Даже скорее сто сорок. К тому же пару раз приходилось подниматься на пятьсот метров, а где и на тысячу. Причина банальна, встречный ветер, я искал и находил попутный, который даже помогал нам.
Вот так перебравшись через Буг, я и летел дальше, делая зигзаги, поглядывая на тактическую карту. Не мелькнут ли где зелёные огоньки. Мне нужно чтобы те были в большом количестве, чтобы подтвердить, что это партизанский отряд, которых тут должно быть уже порядочно. До рассвета час, топлива после всех манёвров на сотню километров, так что должен успеть найти. И действительно нашёл. Нет, было немало зелёных маркеров внизу, но в малом количестве, а мне нужно чтобы не населённый пункт был, а в лесу стоянка, и не меньше пятидесяти человек, а лучше больше. Вот и нашёл явно лесной партизанский лагерь, где горело аж три сотни зелёных точек, и что важно, там была одна красная. Как интересно. Приметив в километре от лагеря неплохую полянку, сделал вокруг неё несколько кругов, генерал выстрелил через форточку осветительной ракетой вниз, и пока та скакала по траве, я определил, что сесть можно, поляна небольшая, сто на сто метров, овальной формы, не затоплена, и совершил посадку. Слегка потрясло, но сел, в конце похрустев кустарником, в который мы, теряя скорость, въехали. Что я отметил, в нашу сторону выдвинулось три десятка зелёных точек, явно на шум. После посадки мы покинули самолёт, и я сообщил своим пассажирам, быстро скидывая форму офицера СС, и надевая советскую командирскую форму без знаков различия:
