– Да уж, мамкина копия, точно. – Помолчав прибавляет: – На отца почти не похож. Оно, наверно, и к лучшему – меньше напоминаний.
– А где он? – слова вырываются раньше, чем я успеваю сообразить, насколько это бестактный вопрос. – Прости, это не…
– Да ничего, – Настя чуть морщится, отпивает кофе из своей кружки. – Забей. В конце концов, никакая это не тайна. Всё как у всех… ну или у большинства с подобными ситуациями. – Она достаёт из сумочки сигареты, зажигалку. Закуривает. – Открой окно.
Спешно поднимаюсь, открываю до упора створку большого евроокна, что расположено у меня за спиной.
Настя тем временем продолжает:
– Познакомились в клубе, какое-то время встречались. Свидания, романтика… ну и все дела, в общем. Потом узнала, что беременна. Ему ребёнок этот, разумеется, оказался без надобности. Да и мне тоже, по правде, говоря. Но стоит отдать должное он меня не послал, не кинул разгребать это в одиночку – денег дал… На аборт. Сказал, как разберусь с геморроем, сможем продолжить. – Она переводит взгляд на меня, улыбается невесело. – Разобралась, как видишь. Несколько раз порывалась в больницу. Даже на тех сроках, когда уже и аборты-то не делают в здравом уме. Истерила, психовала, орала, грозилась руки на себя наложить, хотела в детдом его отдать, а потом… Не смогла в общем.
Смотрю на неё во все глаза и совершенно не знаю, что ответить. Что сказать? Мы пусть и общались довольно тесно по работе, но подругами никогда не были – у каждой своя жизнь, свои заморочки и проблемы, что сейчас лишь подтвердилось. А тут внезапно… такое откровение. Да и нужно ли в подобной ситуации вообще что-то говорить?
Нет.
Скорее нет, чем да. И что тут скажешь? Какой кошмар? Мне так тебя жаль? Какая грустная история? Каким же мудаком оказался твой парень? Как можно?! Какое свинство!
Глупости всё это.
Пустое.
По собственному опыту знаю, что такие слова не приносят облегчения, поддержки, радости или злости. Они именно что пустые. Бессмысленные. Никому совершенно не нужные.
– Ты чего так напряглась-то? – Настя вдруг смеётся. – Расслабься. Что было, то было. Да и плевать мне уже давно и на папашу его и на… Да на всё плевать. У меня не самая плохая жизнь. Крыша над головой есть, деньги тоже. С голоду не умираем, не побираемся. Сын вон. Я в состоянии его прокормить, да и бабушка помогает, сидит с ним, когда я не могу. Она всё равно на пенсии, делать нечего, скучно, говорит, было, а теперь вот… Занятие ей придумала, ага.
– Ты оптимистка, – улыбаюсь в ответ.
– Хренамистка, – фыркает она.
– Или реалистка, что тоже неплохо.
Настя машет на меня рукой, отворачивается на пару секунд, а затем вдруг склоняется, придвигаясь ближе – будто собирается рассказать какую-то тайну, а потому говорить сейчас будет не иначе как шёпотом:
– Ты это… Лучше про себя расскажи. Что тогда случилось-то? Стас, придурок, такой херни нанёс. Почти всей «Эре» трепался, что, мол, ты в подстилки бандитские продалась. Мол, даже Лерку – нашу пай-девочку и серую мышку, – судьба шалавы не обошла стороной… – Настя резко осекается, хмурит идеально ровные брови. – Прости. Ты ни меня, ни кого-то из девчонок никогда не осуждала по этому поводу. Со всеми хорошо общалась, помогала. Не хотела тебя обидеть…
– Не обидела, Насть, – отзываюсь примирительно и губы снова растягиваются в этой идиотской улыбке, будто мы погоду обсуждаем, да новое платьице купленное мной или Настей на распродаже. Мне вдруг хочется сказать «моей подругой», «купленное моей подругой на распродаже». Так сильно хочется, что аж зубы сводит от злости. Но это не правильно. Это будет ложью. Горькой и неприкрытой. А меньше всего на свете мне хочется начать лгать самой себе. И будто следуя этому внутреннему желанию, всё так же спокойно и буднично, с тем же выражением лица прибавляю:
– Стас не сильно-то ошибся в своих выводах. Я и есть шалава.
Часть пятая «Нити»
Глава десятая
Лера (7)
1
Пару секунд Настя просто смотрит на меня. Лицо её не передаёт каких-то конкретных эмоций, скорее наоборот. Ни удивления, ни сочувствия, ни хоть какой-никакой крупицы негодования, быть может, отвращения. Ни-че-го… И только в глазах, во взгляде девушки что-то странное и непонятное. Потом, спустя некоторое время я пойму, что это было, но не сейчас. Сейчас я вновь подношу к губам кружку с горячим ароматным кофе, делаю глоток и чувствую внутри странный клокочущий мандраж.
– Значит, всё-таки было, да? – негромко произносит Настя и отчего-то прищуривается. – Никольский тебя к себе забрал?
– Что? – не удерживаю сухой смешок. – Нет. Если ты решила, что я теперь живу с ним или ещё что-то в этом духе, то нет. Не живу.
Понимаю, что всё-таки придётся рассказать. Но не для того, чтобы удовлетворить её любопытство, её и остальных сотрудников «Эры», которые понятно же обо всём узнают. Узнают и будут перемывать мне косточки. Долго. Обстоятельно. Что называется – со знанием дела. И не для того, чтобы снискать поддержку или жалость в лице другого человека, надеясь, что, быть может, хоть она меня поймёт. И даже не с целью просто выговориться, чтобы стало легче. Не станет. Мне нужно рассказать свою версию случившегося, чтобы затем попытаться поверить в неё самой. Можно сказать, что это часть моей новой терапии – подмена одной реальности на другую. Ведь иного выхода у меня нет. Вариантов тоже не так много, как хотелось бы и каждый хуже прочего. Мне придётся смириться с этим положением дел и попытаться выжить. Так же, как я делала это после гибели мамы и папы, а затем ещё и брата.
Забавно, что эта мысль посещает меня лишь сейчас.
Для меня становится настоящей новостью то, как легко даётся очередная порция лжи. Голос звучит уверенно, спокойно. Мне удаётся сохранять непроницаемое выражение лица на протяжении всего диалога и даже улыбаться время от времени. Говорю с такой убедительностью, что в какой-то момент и сама начинаю верить собственным словам. И Настя верит. Я это вижу. По пытливому горящему взгляду, периодическим кивкам и «угуканьям», редким комментариям и уточняющим вопросам. Она словно бы смотрит интереснейший сериал по телику или читает не менее увлекательную книгу.
– Ну, Лерка, ты конечно молодец. Такого мужика отхватила, – девушка даже не пытается скрыть восхищения, попутно намазывая на очередной блин морошковое варенье.
– Не я его, – поправляю с несколько натянутой улыбкой.
– Да какая теперь уж разница, – отмахивается она, после чего прибавляет не без ехидства: – А я тебе с самого начала говорила, чтобы присмотрелась к нему! Теперь будешь жить в шоколаде. Бабками он тебя обеспечит – это сто процентов, может, ещё и квартиру прикупит, тачку. Такие, как этот Никольский, не скупятся на своих женщин. Пусть он и бандит. И-и-и, как ты говоришь, иногда не сдержан и груб, но он же тебя не бьёт?
