Видимо, мой ответ его устраивает, потому что улыбка становится более выраженной, а взгляд проникновенным.
Хочется сбежать, однако я понимаю, что это невозможно.
– Умница, – тихо произносит мне почти на ухо. – Идём.
И уводит к другой машине. Эта в кои-то веки не чёрная, двухцветная – крылья и двери тёмно-вишнёвые, а капот, крыша и багажник цвета слоновой кости. Выглядит презентабельно и очень дорого. Таких не встретишь проезжающими где-нибудь на пыльной улице в общем потоке машин. Они словно элита – самые дорогие тачки, принадлежащие самым влиятельным, богатым людям и гоняющие только по самым лучшим, закрытым дорогам. Не знаю, есть ли такие, в самом деле, но уверена, что я не далека от истины.
Над решёткой радиатора замечаю маленькую, но очень изящную и броскую фигурку, о которой буду думать всю последующую дорогу, судорожно пытаясь вспомнить, что это за марка и тем самым отвлечься от ожидающего меня кошмара.
4
Его рука мягко скользит по моему колену, чуть отодвинув ткань юбки и как будто исследуя. Я не стала надевать колготки или чулки и, кажется, это маленькое обстоятельство пришлось по нраву моему мучителю.
Он почти не смотрит на меня, и, разумеется, мы не разговариваем. Да и о чём, собственно, нам говорить? Смешно даже. Всю дорогу он с кем-то созванивается, решает какие-то вопросы, суть которых я едва ли смогла бы уловить, даже если попыталась бы вникнуть.
Вместо осознания и здравого смысла в моей голове витает густой и тяжёлый туман созданный действием препаратов. Тело кажется невесомым, мягким, словно вата, а тактильные ощущения странными, смазанными и неясными. В иной ситуации прикосновения этого инквизитора жгли бы плоть, буквально разъедали бы кислотой. В иной ситуации я тряслась бы, как осиновый лист на ветру от страха и накатывающей волнами паники… Но не в этой.
Я всё так же думаю о той дурацкой металлической фигурке на носу капота машины и пытаюсь вспомнить: что же это за марка?
Когда-то давно папа очень много рассказывал мне об автомобилях. Это была его страсть, а мне просто нравилось слушать его голос – спокойный, глубокий, бархатистый. Нравилось проводить с ним время, ведь он так редко бывал дома. И ещё реже мы могли просто вот так вот побыть вместе. Нравился запах его терпкого запоминающегося одеколона, смешанного с запахом лосьона после бритья, лёгкой примесью табака, его собственным запахом и… чем-то ещё. Тогда эта палитра ассоциировалась у меня с безопасностью и спокойствием. Сейчас…
Перевожу внимание на водителя.
Мужчина мне незнаком, хотя едва ли это можно считать чем-то удивительным.
Горячие пальцы на моём колене чуть сжимаются, голос чудовища, пробирающийся сквозь поволоку эйфории в моей голове становится чуть жёстче и тише. Инквизитор злится на что-то. То ли на своего собеседника, то ли на слова сказанные им же.
Незаметно втягиваю носом побольше воздуха.
Нет. Не то…
Пахнет в салоне вполне неплохо, по крайней мере, гораздо лучше, чем в машине того жуткого мордоворота, но запахи кажутся странными, чужими. От монстра, сидящего по правую руку от меня, исходит очень въедливый и запоминающийся аромат наверняка дорогой туалетной воды. Очень горький, в какой-то степени резковатый, однако не сказать, что совсем неприятный.
Возвращаю внимание на вид за боковым стеклом. Мы уже давно покинули город, и некоторое время движемся по загородной многополосной трассе. Высокие заградительные щиты и изогнутые фонарные столбы вдоль протяжённого моста в какой-то момент сменяются гущей лесного массива. Время от времени он редеет, и вдали мелькают маленькие домики, аккуратные таунхаусы, а где-то совсем далеко-далеко однотипные новостройки. Они такие крохотные, что, кажется, можно уместить каждую между указательным и большим пальцами, как на тех фотографиях с оптическим обманом. На самом же деле они гигантские, уходящие высоко в небо, и, несмотря на феерию буйствующих красок внешней отделки – серые, невзрачные и гротескные в своём исполнении.
Спустя ещё какое-то время машина съезжает с трассы, на неприметную просёлочную, однако полностью и качественно асфальтированную дорогу. Машину окутывает ещё более глубокая тень высоких деревьев, сквозь которые не в силах пробиться блёклый пасмурный свет. Затем мы останавливаемся, вижу, как водитель опускает со своей стороны боковое стекло, сухо перебрасывается с кем-то парой слов.
– Почти приехали, – сообщает мне монстр, после чего, наконец, убирает ладонь с моего колена, тянется за чем-то во внутренний карман пиджака.
Отвечаю ему коротким кивком и бледной улыбкой. Наблюдаю, как поднимается очередной шлагбаум, автомобиль плавно трогается с места, неторопливо преодолевает ещё некоторое расстояние, после чего пасмурный полумрак как будто по мановению волшебной палочки покорно расступается в стороны, позволяя рассмотреть место, в которое меня привезли.
Это внушительное строение, утопленное в нереально густой насыщенной зелени, состоящее из двух этажей и сделанное полностью из дерева. По крайней мере, так кажется на первый взгляд. Высокая покатая крыша серого цвета, большие панорамные окна на основной выдающейся части здания, остальные обычной прямоугольной формы. Само здание тоже кажется прямоугольным, вытянутым. Перед просторной открытой верандой с широкой лестницей, ведущей к парадному входу, раскинулась парковка. Достаточно большая, чтобы уместить в себе энное количество абсолютно разношёрстных и дорогих иномарок.
Просто безумие какое-то…
Как будто издёвка над окружающим миром, который обитает безмерно далеко от всей этой помпезной роскоши и дороговизны. Там где находится моя небольшая комнатушка в коммуналке, с пьющими соседями, не очень-то спокойным районом и беспросветной тотальной нищетой. Мусором и грязью. Пылью и выхлопными газами на длинных паутинах улиц.
Это место кажется ненастоящим. Будто находится в ином мире или как минимум в иной стране. Это не Россия. По крайней мере, не та с которой я очень хорошо знакома. Мне вдруг хочется рассмеяться, но понимая как это будет выглядеть, сдерживаюсь.
Водитель паркуется почти у самого входа в это великолепие и глушит двигатель.
– Сиди, – произносит чудовище, после чего сразу покидает салон. Через несколько секунд понимаю, зачем именно мне было велено сидеть на месте – дверь с моей стороны распахивается, и я снова вижу протянутую руку.
Надо же… какой сервис.
Его лживая обходительность и забота вызывают резкое отторжение. Нутро чувствует, что всё это красивая мастерски выстроенная ложь. Оно-то знает, каким на самом деле может быть этот мужчина, но я не подаю виду.
Выбираюсь из салона в ощутимую прохладу и влажность, осматриваюсь заворожённо. Здесь не так давно прошёл дождь, ибо асфальт всё ещё мокрый. На некоторых поверхностях и машинах недвижно лежат капли прозрачной воды. Вдали виднеется деревянный спуск и ещё одна серая крыша. Трудно сказать каких она размеров из-за растущих вокруг неё деревьев, но что-то мне подсказывает, что и то сооружение сделано в идентичном стиле и размерах. Тут и там чёрные фонари с многогранными плафонами в духе викторианской эпохи. Идеально выстриженные, будто ненастоящие газоны скрываются за такими же идеальными живыми изгородями, клумбами красных роз и хвойников. Чуть дальше выложенные плиткой прогулочные тропинки, уводящие вглубь леса. И всё словно на контрасте – пасмурная серость, грузные тучи над кронами деревьев, которые теперь, когда я оказалась на улице кажутся ещё более насыщенными, даже в какой-то степени яркими. На фоне точно такой же травы, броских оттенков спортивных машин и яркого желтоватого света исходящего от здания и фонарных столбов.
