Что если бабки, на самом деле, зачисляются кому-то другому?
Что если это некий общак и Карбашов лишь выжидает нужного момента?
Быть может, Равицкая не врала? Может, она действительно ни сном, ни духом, что разворачивается у неё за спиной? Может, и её встреча с Никольским лишь случайное и злое совпадение. Карбашов забил девчонке голову какими-нибудь планами мести и таким образом через неё пытается достать Никольского.
Как всегда очень много вопросов и почти нет ответов. Но именно для этого Яр и держит меня рядом с собой – решать вот такие вот «головоломки», мать их.
– Всё, спасибо, Рус. Дальше я сам, – отвлекаюсь от ноутбука, сразу лезу во внутренний карман за сотовым. – Как обычно?
Парень коротко кивает.
– Счёт тот же. К Аньке ещё поедешь?
Нахожу приложение банка и делаю электронный перевод на имя маленького благотворительного фонда, расположенного где-то в Новой Зеландии. Разумеется, целиком и полностью фикция, профессиональное избавление от лишних вопросов и уход от никому не нужных налогов.
– Не знаю. А что?
– Если поедешь, пожрать ей захвати.
– Да ты задрал! – выдаю с хохотком.
– Да волнуюсь я за эту дуру!
– Так съезди сам.
– Не могу. Работы до хера, а она со своими ебанутыми практиками точно скоро либо крышей поедет, либо подохнет с голоду. Ты её видел?!
– Видел, – пару раз киваю с улыбкой.
– Тощая как швабра. Не жрёт ни хера, мантры только свои читает, медитирует и питается, сука, кто бы подумал, духом леса! – произносит последние слова с наигранной важностью.
Усмехаюсь в ответ:
– Она же психолог. Разве психологи верят в подобную чушь?
– Да хер его знает, во что она там верит. В общем, если всё-таки соберёшься к ней, жратвы захвати. Да побольше. Потом напишешь сколько должен. Я верну.
– Да брось, дружище. Уж за жратву для твоей сеструхи я с тебя денег точно брать не стану, – поднимаюсь и выхожу из-за стола.
– Как знаешь. – Рус тоже встаёт, выдёргивает из ноутбука флешку, протягивает мне. – Если что, звони.
– Как обычно. Ну давай.
– Да, счастливо.
Пожимаем друг другу руки и расходимся.
Покинув кафе, миную несколько метров по широкому тротуару и запрыгиваю в свою тачку, оставленную на платной парковке. Решаю, что перед тем как вернусь на турбазу, заскочу домой. Нужно как следует всё проверить, покопаться в файлах, что смог найти для меня Рус. Однако на полпути к дому внезапно ловлю себя на мысли, что за мной следят. Я приметил эту тачку ещё на въезде в город – та самая тёмно-серая «ауди». Сперва не придал большого значения, а теперь чётко понимаю, что меня точно пасут… и довольно давно.
Часть шестая «Кто-то сегодня спас мне жизнь…»
Глава четырнадцатая
«Третьи лица» (1)
1
Глубочайшая затхлая тишина гудит и, кажется, что дышит в этом огромном необъятном пространстве. С полным безразличием к происходящему она душит и проглатывает тихие жалобные всхлипы, которые смешиваются с едва слышным шелестом уличной мороси. Под дугообразной металлической местами продырявленной крышей мрачно, сыро и холодно.
Неподалёку от высоких ворот стоят чёрные внедорожники, подобно трём злобным бойцовым зверюгам, глаза которых будто угли горят ярким жёлтым огнём. А меж ними такой же чёрный, отполированный, однако менее внушительный и более приземистый «мерседес» представительского класса. Его фары так же направлены вперёд на группу людей в чёрном. Их лица скрыты масками, в руках автоматы, а тени силуэтов кажутся невообразимо длинными, исчезая где-то в бесхозном и заброшенном полумраке. И лишь один лица своего не скрывает – он не боится быть узнанным, не боится смотреть прямо в глаза тому, кого решил сегодня казнить. Но он не палач, нет. Он тот по чьему приказу всё это сейчас происходит, тот, кто уже неоднократно вершил чужие судьбы, тот, кто считает себя хозяином на этих землях, а, быть может, кто знает… и Богом.
Ярослав Никольский заканчивает с сигарой, бросает окурок на бетонный разбитый трещинами пол. Ещё через мгновение подошва его дорогих дизайнерских туфель вдавливает окурок в песок и строительную пыль. Ровно так же, как он намеревается мгновением позже поступить со своими новыми пленниками.
– Давай, Артём, – голос звучит спокойно и буднично. – Я не собираюсь ждать слишком долго. Если этого не сделаешь ты, то… – Ярослав усмехается. Криво. Презрительно. – У тебя пока ещё есть шанс спасти сегодня целых четыре жизни.
Артём Равицкий, стоящий к нему спиной, медлит. Он трясётся и плачет. Но плачет не так, как его мать или невеста. Он не всхлипывает, не издаёт ни звука, не жмётся к кому-то из близких, в поисках защиты. Он плачет молча, стиснув зубы. Яркий свет фар рисует на его мокрых щеках причудливые блики. Он смотрит на своего отца, сидящего перед ним на коленях… избитого, в грязи, с низко опущенной головой. Затем переводит внимание на мать и невесту – Лизу, его Лизоньку – прекрасную, нежную и красивую. Даже сейчас, даже так, в этом мрачном, холодном, безразличном к происходящему ангаре. Он так сильно её любит. И мать, и отца, и младшую сестру, о местоположении которой вообще ничего не известно. И он не верит… Он до сих пор не может поверить, что это происходит с ним, что всё вокруг не какой-то страшный пугающий до одури сон, нет! Всё ЭТО – реальность. Неприкрытая. Жуткая. Омерзительная. Его отец оказался бандитом, вором и убийцей. Его отец все эти годы помогал(!) бандитам и убийцам. И Артём изо всех сил хотел бы сейчас ненавидеть его за это. За полное неведение. За бесконечное бесстыдное враньё. За сломанные в одночасье жизни самых дорогих ему людей. Хотел бы… но не может.
Тяжёлый кусок металла обжигает холодом ладонь и пальцы. Заставляет руки дрожать ещё сильнее.
– Я не могу… – не голос – хрип. Почти шёпот.
– Хорошо, – Никольский буднично пожимает плечами, дёргает подбородком и в ту же секунду по огромному пространству прокатывается эхо быстрых шагов, шорохов, а затем и громкого вопля.
– Нет! – Артём бросается вперёд, но тут же получает прикладом в затылок. Падает на колени. В глазах темнеет.
– Не смейте! – кричит и одновременно плачет Лиза, когда один из людей в чёрном хватает её за волосы, оттаскивает в сторону.
– Отпустите её! – грохочет басом Дмитрий Равицкий, но не рискует подняться с колен. Он слишком хорошо понимает, что происходит. Знает, что будет затем… после… И ещё лучше он понимает, что выход из этого ада лишь один.
Человек в чёрном выхватывает из-за пояса пистолет, тычет им в лицо Лизы.
– Нет… пожа-луй-ста… – она плачет. Лицо искажает гримаса ужаса и паники. Животного страха. Она закрывает глаза и повторяет уже беззвучно: – Про-шу ва-а-а-с…
