Когда в глазах проясняется, центральная нервная система пробует оценить обстановку, понять: всё ли в порядке с телом. Звенящую тишину в ушах сменяет противный писк окутанный непробиваемым вакуумом. Обнаруживаю себя лежащей на сырой траве, кажется перемешанной теперь с землёй. Жутко ноет затылок. Большим усилием я поднимаюсь и сажусь, провожу ладонью сзади по волосам – кровь. Много крови. Пытаюсь подняться на ноги, но мир внезапно раскручивается бешеной центрифугой, и я снова падаю.
Слух постепенно возвращается, и я слышу мощный шум, треск и чей-то крик…
Всё-таки поднимаюсь, согнувшись пополам, выставив руки над землёй как дополнительную опору, то и дело готовая снова упасть. И только сейчас обонянию удаётся поймать стойкий запах гари, палёной плоти, кажется, что пороха и ещё чего-то кислого. Дом, который ещё несколько секунд назад был красив и гармоничен в своём исполнении с окружающей природой, полыхает адским огнём. Вернее… это уже даже не дом, развалины. От них в небо уходит густой столб чёрного дыма.
И снова чей-то крик.
Озираюсь по сторонам, судорожно пытаясь найти источник, а когда нахожу – застываю в ужасе. Из преисподней, объятое языками пламени, последними силами пытается выползти… чёрное обугленное нечто. Не удерживаю сдавленный вскрик и тут же затыкаю его собственной ладонью, потому что с правой стороны доносятся выстрелы. Очередь глухих хлопков.
Взгляд шарит по залитой буйством жёлтых и оранжевых красок территории перед полыхающим домом, находит несколько тел. Возможно, без сознания, а возможно, и мёртвых. Ещё одна неразборчивая чёрная фигура на фоне буйствующего ада поднимается с земли, держась за голову. Мозг предлагает подойти и помочь, а внутренний голос панически кричит:
«Нужно бежать! Вали отсюда!»
И я не смею противиться. Ноги сами несут в противоположную от безумного хаоса сторону. В спину вновь доносятся чьи-то крики, снова выстрелы, только на этот раз не приглушённые. Чёткие. Громкие. Ведомая инстинктом самосохранения я приседаю, едва не падаю лицом вниз, в землю. Выстрелы повторяются. Эхо разносит их зловещий грохот по округе. Я панически боюсь погони, боюсь, что меня тоже поймают, что кто-нибудь видел, как сбегаю.
Меня преследуют…
Меня убьют!
УБЬЮТ!
Сердце исступлённо колотится буквально в глотке. Пульс болезненно отдаётся в ноющем затылке и висках. Мне кажется, что всё тело – это один большой оголённый нерв, внутри которого горят адским огнём лёгкие. Горят так же как тот человек, как тот чёртов дом…
«Мамочки…»
С губ срывается всхлип. Тихий и жалкий.
Я чудом замечаю какое-то движение за густой порослью деревьев, резко торможу, но не успеваю сгруппироваться, поскальзываюсь на сырой траве, падаю на спину. Ощущение, что плашмя. Кажется, теряю сознание или же это лишь кратковременное помутнение. Когда в очередной раз прихожу в себя, долго не решаюсь подняться, прислушиваюсь, почти не дышу. Где-то вдалеке повторяются выстрелы, неразборчивые гневные крики, рёв автомобильного двигателя, однако куда как важнее – рядом со мной признаков опасности нет. И в то же время страх не исчезает, а становится только сильнее. Я отползаю от места своего падения на четвереньках, в противоположную сторону от дороги, где, кажется, видела кого-то…
Чёрт-чёрт-чёрт!
Я даже не уверена, что действительно видела.
А что, если я сошла с ума?
Что, если окончательно рехнулась?
Может, и не было никакого взрыва, никаких выстрелов…
Беззвучный нервный смешок превращается в истеричное шипение. Нервные прерывистые вдохи и выдохи смешиваются с сиплыми рыданиями. И в тот момент, когда я вновь нахожу в себе силы подняться на ноги, чья-то холодная рука зажимает мне рот, а тело сдавливает в жёстких тисках.
3
Мой панический вопль задыхается, так и не сумев покинуть пределов рта.
– Заткнись! – гневно шипит над ухом голос, в котором безошибочно узнаю Андрея.
Что он здесь делает?
Что, чёрт возьми, происходит?!
Мужчина оттаскивает меня куда-то в сторону. Несколько раз спотыкаюсь из-за того, что идём спинами вперёд. Под ногами шелестит трава и опавшие иголки, иногда хрустят ветки и еловые шишки. Когда, наконец, останавливаемся, он убирает ладонь от моего рта, крепко перехватывает за талию, а другую руку выбрасывает вперёд, сжимая в ней пистолет.
И снова испуганно всхлипываю:
– Что вы…
– Заткнись, – тише, но не менее жёстко обрывает Андрей. – Где Никольский?
Переизбыток адреналина в крови, значительно понижает температуру тела и меня начинает колотить. Так сильно, что стучат зубы и не с первого раза удаётся произнести ответ:
– Н-не зн-наю…
Ещё несколько секунд мужчина не двигается. Допускаю, что разглядывает кого-то впереди или целится в кого-то, после чего, видимо, не обнаружив искомого, грубо разворачивает меня к себе и теперь уже тычет стволом мне в лицо.
По щекам текут неподконтрольные слёзы.
– Что ты видела? – голос тихий, спокойный, но от этого не менее пугающий. Светлые глаза прожигают стальным ничего не передаваемым взглядом.
– Что?..
Меня встряхивают как тряпичную куклу, холодное оружие до боли вжимается в щёку.
– Что ты видела? – цедит сквозь зубы Андрей.
– Н-ничего… – из груди вырываются рыдания. Я не понимаю, что именно он хочет от меня услышать. – Кто-то взорвал дом…
– Ты видела кого-нибудь перед взрывом? Где Никольский?
– Я не знаю… Не знаю! Там всё горело! – собственный голос напоминает мне жалкий скулеж. – Там… там… кто-то сгорел, в том доме. Заживо! Несколько человек лежало на земле. Один только поднялся… Я… – задыхаюсь. – Я не видела кто именно… Слышала выстрелы. Там был кто-то ещё… Кто-то стрелял, а потом-м… мм… – Не могу… Не могу говорить, больше ничего не хочу. Пусть пристрелит уже! Надоело! Не хочу так больше…
Андрей недолго смотрит, затем, кажется, бросает короткий взгляд мне за спину. Его лицо перед глазами расплывается, всё вокруг расплывается.
Я хочу, чтобы это прекратилось…
Наконец, он убирает холодный кусок металла от моего лица, быстро разворачивается и тащит куда-то дальше. Безвольно плетусь следом, словно овца на закланье. Меня переполняют отчаяние и тупое смирение. Я не буду сопротивляться, не хочу… больше не хочу. Даже если он ведёт меня убивать. Пусть. Я достаточно поборолась, достаточно натерпелась и настрадалась, больше не хочу…
Но вопреки моим ожиданиям или даже желаниям Андрей выводит меня на лесную гравийную дорогу, где в тени высоких деревьев притаилась чёрная иномарка. Мужчина усаживает меня на переднее пассажирское место, застёгивает ремень безопасности и оставляет, захлопнув дверь. Шмыгая носом и вытирая сопли и слёзы рукавом нещадно вымазанного грязью и испорченного плаща, наблюдаю, как Андрей вновь достаёт из-за пояса пистолет, как скрывается в лесной чаще. Его нет несколько мучительно долгих минут, однако я даже мысли не допускаю о побеге. А когда возвращается, сама же поражаюсь внутреннему чувству облегчения.
