– Ну тогда домой пусть валит. Не до неё сейчас, – бросает с безразличием, после чего уходит к Петру Степановичу.
Ещё некоторое время рассматриваю место взрыва. На близлежащей территории турбазы уже работают наши спецы, ищут зацепки, улики. Подрывников, как я понял, поймать не удалось. Одного, кажется, Никольский успел ранить из своего ствола, но не смертельно. Тот смог убраться своими ногами. И, несмотря на всю грубость проведённой операции, сработали парни профессионально и оперативно. Грохнули почти всех подельников Никольского и их жён. По факту выжил только Степаныч. Наташка в реанимации, но не факт, что выкарабкается.
И сейчас, думаю, настало то самое время, когда пора бы уже сложить весь этот грёбаный пазл воедино.
2
Запрыгиваю в тачку, хлопаю дверью, но не спешу уезжать. В руках гудит неприятное напряжение, из-за чего снова беру сигарету и закуриваю, чтобы хоть немного успокоиться.
Девчонка на пассажирском месте сидит, прислонившись виском к стеклу двери. Не двигается. Кажется, что даже не дышит. Некоторое время смотрю на неё искоса, размышляю, как поступить. После того, что здесь произошло, вскоре начнётся лютая заварушка. Карбашова будут искать и Никольский не успокоится, пока не завалит мента, а вместе с ним и всех тех, кто имеет к нему хоть какое-то отношение. Вопрос времени, когда он просечёт, что его новая содержанка не просто какая-то девка с улицы, а дочь Равицкого.
«Он грохнет её», – с холодной рассудительностью констатирует внутренний голос. – «Но перед этим…»
– Эй, – зову негромко и вижу, как девчонка вздрагивает от звука моего голоса. Боится. – Ты как?
Она неуверенно ёрзает, скрипя кожаной обивкой кресла, затем выглядывает из-за поднятого воротника своего плаща. Смотрит недоверчиво, но затравленно и с опаской.
Правильно, девочка… Правильно делаешь, что не доверяешь мне. Нельзя. Ни под каким предлогом. Никому…
– Отвезите меня домой, – пищит едва слышно, едва разборчиво и гнусаво, потому что ревела тут, пока меня не было, пока добирались до места взрыва. – Пожалуйста…
А я смотрю в эти огромные перепуганные зелёные глазища и внутри снова что-то неприятно шевелится, переворачивается и как в тот раз скребёт тонкими коготками по нутру. Отвратительное, мерзкое чувство. Мне всегда и в любой ситуации удавалось его душить, никогда не позволял ему хоть сколько-то влиять на собственные решения. Ведь в том, чем я занимаюсь всю свою жизнь эмоции – это самое дерьмовое, что может с тобой случиться.
«Лучше б ты подорвалась с ними со всеми…»
Уверен, она бы этого хотела, неоднократно думала о чём-то таком. Особенно с той ночи, когда умудрилась связаться с Никольским… Снова.
И как только тебя угораздило вляпаться во что-то подобное? О чём думала, когда соглашалась на его условия? Когда припёрлась работать в этот ёбаный клуб? Неужели действительно хотела мстить за отца, за мать, за брата и его невесту? Или просто по глупости решила, что пронесёт? Что он не узнает… что обойдётся…
«Нет, девочка… не обойдётся. Теперь уже точно нет».
– П-почему вы так смотрите? – её тихий, еле живой голос приводит в чувства. Понимаю, что слишком долго молчу, слишком долго пялюсь на неё как идиот.
– Не переживай, – отворачиваюсь к лобовому стеклу, завожу двигатель. – Отвезу. – Тушу в автомобильной пепельнице почти полностью истлевшую сигарету.
В кармане куртки пиликает сотовый. Быстро проверяю, что там ничего важного, сдаю назад и неторопливо еду в сторону основного здания турбазы.
3
У центрального входа забираю Полину. Девушка не выглядит напуганной или всполошённой случившимся, скорее она в крайней степени недовольна, что приходится уезжать с халявной развлекаловки так рано.
– Андре-ей, – канючит с плохо скрываемым неудовольствием в голосе. – Ты обещал, что мы останемся здесь ещё как минимум до завтра. Я не успела сходить на массаж.
Отвечаю сухо:
– Планы изменились.
Линка усаживается на заднем сиденье, двигает свою сумку со шмотками к соседней двери. Наблюдаю за девушкой в зеркало заднего вида. Судя по выражению лица, ей очень не нравится ещё и тот факт, что в моей тачке на переднем сиденье устроилась какая-то другая девка. И совершенно наплевать, что выглядит эта самая девка так, словно только что с войны вернулась.
– А это кто? – Полина указывает в сторону Леры пальцем с длинным наманикюренным ногтем.
– Сеструха моя, – вру без зазрения совести, с каменным лицом. Хочется уже поскорее разделаться с этим бабьим балаганом.
– У тебя нет сестры! – Линка заводится.
– Я сам только сегодня узнал о её существовании. – Трогаюсь с места, еду в направлении выезда с территории турбазы.
– Хватит издеваться, Андрей!
– Да кто издевается-то?
– Ты! Это не смешно.
– Да? А мне вот наоборот очень даже смешно, – наблюдаю периферийным зрением, как Равицкая кутается плотнее в плащ, дрожит. Ей то ли холодно, то ли страшно, то ли и то и другое вместе.
– Андре-ей! – снова обиженно канючит Линка, на что я уже никак не реагирую. Несколько секунд буквально кожей чувствую, как она сверлит недовольным взглядом мой затылок, а затем отворачивается к боковому стеклу. Всю последующую дорогу молчит, вопросов никаких не задаёт, что, безусловно, зачисляет в моих глазах плюс ей в карму. Ещё одна причина, по которой я время от времени встречаюсь с Полиной и даже провожу в её обществе какое-то время – она не суёт нос в дела, которые её не касаются и знает, когда нужно просто заткнуться.
У подъезда девушки выхожу из тачки, позволяя тем самым ещё немного подоставать себя – Линка буквально висит у меня на шее, время от времени целует в губы и разговаривает томно и с придыханием:
– Когда ты позвонишь?
– Когда нужно будет, тогда и позвоню. Лин, ты прекрасно знаешь правила.
– Зна-аю. Просто… я рассчитывала, что мы сегодня проведём ещё одну классную ночь вместе, и только потом ты свалишь по своим деловым делам. – Она манерно закатывает глаза, дует пухлые губки. – Ты же обещал…
– Планы изменились, – повторяю вполне устраивающий меня аргумент, совершенно не намереваясь что-либо объяснять, а затем, чуть помедлив, прибавляю без намёка на вину: – Прости.
Полина расплывается в довольной улыбке, снова целует меня в губы.
– Я буду ждать звонка.
– Хорошо.
– Ну пока?
– Пока.
Она уходит. Провожаю её уставшим взглядом, после чего снова сажусь в тачку. Девчонка на соседнем сиденье всё так же неподвижна. Хотя я точно знаю, она не потеряла сознание, не спит и даже не умерла от страха и как следствие разрыва сердца. Она внимательно слушает разговоры, пытается переварить происходящее и, возможно, даже решает, как ей теперь выпутаться из свалившегося на неё дерьма.
