Чувствую себя максимально неловко. Даже сесть на диван, на котором сплю вот уже вторую ночь, не решаюсь.
– Лера, ты есть будешь?! – доносится с кухни спустя несколько минут беспрерывного копошения, шелеста пакетов и хлопанья дверок шкафов гарнитура и холодильника. – Голодная, наверно… Холодильник-то пустой, – бормочет тише, будто сама с собой, а затем снова повышает голос: – Ты давно здесь, Лера?
– Вторую ночь. – Я опасливо замираю у входа в кухню, прижимаюсь к косяку, так и не выпуская несчастную кружку из рук.
Аня выпрямляется, снова бросает на меня оценивающий взгляд, после чего огорошивает:
– Ты его тёлка?
– А?..
– Или шифруешься от кого?
– Андрей сказал, что тут безопасно и… – затыкаюсь, внезапно осознав, что я абсолютно ничего не знаю об этом человеке. И даже если эта Аня подруга Андрея… Я не уверена, о чём могу ей рассказать, а о чём нет. Да и могу ли доверять ей? Непонятно.
– От мужа? Парня? – секунду подумав, прибавляет: – Отца?
– Что? – взгляд бегает с девушки на мебель и обратно, точно выдавая меня с потрохами. Допускаю, что выгляжу я не очень и дело даже не в том, что только проснулась, да и в течение дня не пыталась приводить себя в порядок – у меня уже начались первые симптомы ломки, ещё днём. К утру всё, скорее всего, станет хуже.
– Шифруешься от кого, спрашиваю? – Аня возвращается к продуктам, снова открывает холодильник, раскладывает по полкам овощи, фрукты… – Ты похожа на ту, кого избивает муж. Или парень. Если не хочешь рассказывать, не рассказывай – я не настаиваю. Так есть ты будешь или нет? Только сразу предупреждаю – мяса нет. Вместо мяса можешь вон… орехов погрызть. Они уже обжаренные, если что.
Когда Аня оборачивается ко мне во второй раз, я пребываю в ещё большей растерянности, а потому как полнейшая набитая идиотка молчу. Не понимаю, что говорить, как себя вести и как реагировать на человека, который ворвался во тьму этой напряжённой ночи как ураган, заполнил собой всё пространство и, самое главное, ведёт себя так, словно происходящее само собой разумеющееся. Будто всё так и должно быть.
– Слушай, Лера… – Аня бросает продукты, делает несколько широких шагов ко мне и хватает за руки, из-за чего я сжимаюсь и буквально отшатываюсь от неё. Она забирает из моих ледяных пальцев кружку, оставляет её на краю обеденного стола, затем внимательно смотрит в глаза. – Ты меня не бойся. Если уж ты с этим козлом связалась, то меня тебе нужно бояться в самую последнюю очередь. Хорошо?
Сконфуженно киваю, ощущая острую потребность сбежать.
– Если у тебя проблемы какие, прячешься там от кого, я всё понимаю. Не настаиваю. Можешь не говорить. Ты, главное, расслабься. – Аня вдруг улыбается мне и улыбка эта располагающая, дружелюбная, мягкая. Она очень красивая девушка, а в своём образе очень похожа на красивого молодого парня – это кажется странным и привлекательным одновременно. – Андрей всё правильно сказал – тут тебе ничего не угрожает. Здесь ты в безопасности. А теперь давай ещё раз: ты голодная, есть будешь? Хотя я и так вижу, что голодная. Ну?
– Да, – улыбаюсь в ответ робко и неуверенно.
– Вот и отлично, – девушка кивает, возвращается к кухонному гарнитуру. – Давай тогда приготовим что-нибудь вместе. У меня как раз чистка закончилась, можно перехватить перед следующим заходом.
Совершенно не понимаю о чём она, но заметно расслабляюсь, подхожу ближе и следующие полчаса помогаю с приготовлением еды, как и предложила эта необычная девушка-парень.
5
Не спится.
Всю ночь мучают кошмары, в них подобно призракам мелькают бледные лица родителей, Артёма и Лизы… Несколько раз я возвращаюсь в нашу старую квартиру, затем переношусь в свою комнату в коммуналке. Дядя Валера что-то кричит мне с надрывом, но я не слышу. Он стоит в конце захламлённого коридора, под потолком раскачивается одинокая пыльная лампочка, отбрасывая тусклый жёлтый свет и порождая жуткие гротескные тени, которые то разбегаются по тёмным углам, то вырастают, будто мрачные безликие сущности. Мои страхи, моя паника и моя болезнь.
Я куда-то бегу…
Нет. Пытаюсь бежать. Ноги не слушаются. Совсем. Они словно утратили чувствительность, атрофировались. Мне приходится ползти, цепляться то за доски старого пола, то за проржавевшие перила лестницы, то за яркую зелёную траву на залитом солнечным светом газоне какого-то парка, словом – за что придётся. Я чувствую за спиной присутствие чего-то поистине страшного. Гораздо более страшного, чем все мои панические атаки, вся моя жизнь. Вокруг светло и всё же меня не покидает ощущение присутствия тьмы – она маячит в уголках глаз, стоит повернуть голову. Эта тьма окутывает со всех сторон, поглощает, но я никак не могу её разглядеть. Словно всё вокруг, эти стены, комнаты, коридоры, улицы с домами, деревьями, дорогами и людьми, небо над головой… бутафория. Они не настоящие. Выдумка. Злая шутка. Настоящая же лишь только тьма. Она нависает над головой инородным куполом, давит и хочет меня сожрать, а я как ни стараюсь, не могу от неё сбежать, не в силах спрятаться.
Ещё прошлым вечером тело начало покрываться испариной – меня то бил озноб, то становилось невыносимо жарко, душно. Всё время хотелось пить и в то же время в глотку ничего не лезло, меня неустанно преследовала почти непроходящая тошнота и головокружение.
На следующий день после знакомства, рано утром, Аня куда-то уехала, как мне показалось, на своей машине. Мы особо ни о чём не разговаривали больше, она ни о чём не спрашивала. Интересовалась только моим самочувствием то и дело. Видимо, симптомы ломки были заметны ещё вчера, но мне как-то удавалось держаться, а сегодня…
– Ты не поела, – не вопрос – констатация.
– Не хочу… – Из-за бессонницы во всём теле жуткая слабость, воспалённые глаза буквально горят от яркого дневного света, слипаются, однако сон никак не хочет забрать меня в забытье, чтобы хоть ненадолго избавить от мучений. Мне остаётся лишь тупо лежать на краю дивана в этом чёртовом розовом халате, под двумя пледами, одеялом и пялиться в одну точку тщетно стараясь делать вид, что со мной всё нормально…
Нет. Ничего со мной не нормально. Тело всё мокрое, знобит, а иногда даже сводит судорогами мышцы – чаще всего на ногах, стопы и голени. Чувствую, что от меня уже начинает неприятно пахнуть, но сил подняться и дойти до ванной комнаты просто нет.
Слышу, как Аня выходит из-за стола и, кажется, идёт в кухню. Мне нет до неё дела. Все ощущения и чувства сосредоточены лишь на собственном организме, который теперь вполне ожидаемо мстит мне за безответственность и слабоволие.
Андрей так и не появлялся. Пару раз хотела попросить Аню одолжить мне сотовый, чтобы позвонить дяде Валере, узнать всё ли с ним в порядке и сообщить, что я, по крайней мере, жива, но побоялась. С другой стороны понимала, что ещё более глупо, чем звонок дяде Валере оставаться здесь, с абсолютно посторонними людьми и уж тем более верить Андрею.
