Остаток дня решаю мелкие вопросы, заезжаю в офис к Никольскому, изображаю вид бурной деятельности, подкидываю информации касательно поисков Карбашова и его подельников. Внимательно присматриваюсь и прислушиваюсь ко всему, что происходит, что говорит шеф, как говорит, как себя ведёт и убедившись, что на данном этапе всё ровно, отправляюсь обратно в загородный дом, где меня смирно и робко дожидается она.
Не знаю почему, но впервые сама мысль о том, что меня где-то ждут, что девчонка и шагу не может ступить без моего ведома, согласия или одобрения, что целиком и полностью зависима от меня… вызывает внутри странное чувство удовлетворённости. И хоть ранее я уже не раз думал о том, что не имею права влиять на её судьбу, лезть в её жизнь и уж тем более допускать, что я, возможно, единственный, кто в состоянии ей помочь и, что уж там, защитить, переступая поздно вечером порог нашего маленького убежища я внезапно осознаю, что эта девчонка, совсем ещё молодая, наивная и глупая, нуждается во мне, возможно, не меньше, чем я в ней. И дни, те недолгие часы, проведённые вместе, та ночь… неожиданно уже не кажутся такой уж кошмарной ошибкой.
3
Через пару дней документы на имя Самойловой Вероники Кирилловны уже лежат в бардачке моей бэхи. Там же билет на самолёт в первый класс до Брюсселя, место рядом со мной. Я уже всё решил, хоть ничего и не сказал ей. Едва ли это вообще требуется. Она полетит со мной даже не потому, что я так хочу, а просто потому что у неё нет особого выбора. Сегодня снова встретившись с Никольским, я понял, что маленькая тайна его новой, но внезапно пропавшей любовницы уже близка к разгадке. Он решит, что Лера была подослана к нему намеренно и тогда для девчонки будет заготовлен лишь один единственный вариант развития событий – молниеносный, унизительный и максимально болезненный.
– Сегодня последний день, Лера, – сообщаю ей утром, перед тем, как снова отвезти на пустырь для стрельбы по банкам. Затеянная мною попытка обучить девчонку стрелять оказалась редкостной глупостью – она до сих пор боится пистолета как огня, хоть и пытается, нужно отдать должное, изо всех сил это скрывать. С таким подходом сомневаюсь, что Лера вообще когда-либо решится хоть кого-то убить.
Может, оно к лучшему…
– Последний день? – она не понимает. Пристально смотрит на меня огромными зелёными глазами. Лишь в последнее время я стал замечать в них всё меньше того затравленного безумного блеска.
– Да, – киваю. – Переночуем тут последнюю ночь, а завтра утром я перевезу нас в город.
От меня не укрывается лёгкий оттенок испуга и сомнения, промелькнувший в выражении её лица.
– Разве… – Лера спотыкается, но затем всё-таки тихо договаривает. – Разве это не опасно?
– Опасно, – даже не пытаюсь соврать. – Но здесь оставаться тоже не стоит. Слишком долго на одном месте.
Девчонка опускает голову, прикусывает нижнюю губу. Хочет сказать, что-то ещё, но не решается, только кивает едва заметно. А я с удовольствием рассматриваю эти самые губы вдруг вспомнив нашу короткую странную ночь. На кончиках пальцев покалывают мелкие разряды тока, по коже медленно ползут мурашки, однако теперь я уже не пытаюсь себя одёрнуть. В любом случае я буду её трахать раз уж решил тащить с собой. Возможно, это случится уже сегодня ночью. Я ей нравлюсь, скорее всего, она даже хочет меня… как той ночью. Только в этот раз придётся обойтись без алкоголя.
На пустыре я несколько часов к ряду со скукой и даже некоторым раздражением наблюдаю, как девчонка борется с долбаной пушкой. Она трусливо жмётся и вздрагивает каждый раз, когда ствол с грохотом выплёвывает пулю. Пару раз даже попадает по какой-то банке, после чего позволяет себе короткую робкую улыбку и смотрит на меня, будто ожидая одобрения. И я, чёрт возьми, даю ей его. Тоже улыбаюсь в ответ (скупо, лишь уголками губ), киваю, словно идиот. Я не привык к такому – возиться с мелкой девкой, которая к тому же ещё и не в себе, быть максимально сдержанным и милым. Дерьмо это всё собачье. Розовые сопли для меленьких, глупых девочек вроде неё. Только вот… эта маленькая девочка уж слишком много дерьма хапнула и мне её тупо жалко, а потому стиснув зубы я просто пытаюсь быть для неё… Чёрт знает кем.
И всё-таки затея с пушкой была бредовой с самого начала…
Но уж как есть…
Когда она в очередной раз прицеливается, я не выдерживаю и подхожу к ней сзади. Встаю максимально близко, буквально прижимаюсь к её спине, из-за чего девчонка вздрагивает, но не отступает. Обхватываю её запястья, пытаясь сделать вид, что в очередной раз учу стрелять, тихо говорю что-то ей на ухо. Сам особо не разбираю что… Какую-то абсолютно идиотическую херню:
– Перед выстрелом старайся дышать ровнее… Пистолет должен быть продолжением тебя… Хватит его бояться. Представь, что это часть твоей руки. Твой щит, который всегда прикроет и спасёт тебя от всяких мудаков.
А она кивает, как дурочка. Дышит часто, дрожит и кивает. Уже спустя несколько секунд я не очень-то стараюсь себя контролировать, а Лера не очень-то старается скрыть тот факт, что всё понимает и чувствует. Чувствует, как мой член, уже натянувший ширинку джинсов, упирается ей в задницу. Мягкую. Сладкую. Я уже знаю, что спустя несколько секунд после очередного трусливого выстрела, пистолет окажется в траве, а девчонка в моих объятьях. Покорная, податливая, позволяющая мне терзать её сладкие сочные губы, раздевать её прямо посреди грёбаного пустыря. Спустя ещё несколько секунд я уже буду с остервенением трахать её прямо в чёртовых кустах, наслаждаться её нежной кожей, мягкой, узкой и невероятно горячей дырочкой. Её миниатюрной обнажённой грудью, её молодой почти невинной плотью. А она будет стонать. Так же громко и сладко, как стонала тогда в комнате. Так же громко и сладко, как будет стонать ещё не раз, извиваясь подо мной.
4
Перевожу нас в небольшую студию на окраине города, недалеко от Семёновского проспекта и гаражного кооператива, где в ячейке номер сто девяносто один стоит тачка с оружием и деньгами. Тачка, на которой позже я и Лера свалим из этого треклятого города, а затем и из страны.
Я не клянусь ей в верности и вечной любви, не говорю никаких нежностей, не даю обещаний… Кроме одного – обещания защитить. Да она и не просит. Чаще всего молчит, иногда рассматривает меня украдкой. И всё же я решаю, что Лера не самый худший вариант, чтобы провести вместе какое-то время. Тем более, что на самом деле нас связывает гораздо большее, чем могли бы предположить окружающие или сама Лера.
Особенно она…
И меня совершенно не пугают и уж тем более не отталкивают её проблемы с головой, слабохарактерность или некоторая глупость. Первые два пункта понятны и объяснимы, последний… вполне терпим. Хочется верить, что я в состоянии хотя бы на короткое время подарить этой истерзанной поломанной девчонке хотя бы видимость тепла и счастья.
Вечером того же дня за поздним ужином сообщаю Лере, что сделал нам обоим новые документы и что если она согласна, то заберу её с собой через некоторое время.
