– Смотри-ка, эта тварь бога вспомнила, – хмыкает кто-то из инквизиторов чудовища.
Грудную клетку разрывает бешеный приступ истерики. Даже когда меня возвращают в вертикальное положение, когда в очередной раз прилетает в голову и по печени – не затыкаюсь. Продолжаю брыкаться и орать, будто кто-то может меня услышать.
Кто-то же должен!
– Заткнись…
Доносятся гадкие смешки:
– Расслабься и получай удовольствие…
– Закрой пасть, сука драная! – повторяет бритоголовый, а затем бьёт несколько раз здоровым кулачищем: сперва в лицо – чувствую, как с хрустом ломается переносица, – затем в глаз, после в скулу. Вновь теряю сознание. Рассудок покидает тело, выпрыгивает куда-то в холод и темноту. Нестерпимая боль исчезает на короткое мгновение, чтобы затем налететь на меня с новой силой.
– Андрей… – зову в беспамятстве. Нахожу себя лежащей на спине, на холодном бетоне. Стула и наручников нет. Меня обступают чёрные тени, кто-то нависает над головой, разводит в сторону мои руки и с силой прижимает их к полу.
– Погоди отключаться, кукла. Мы ещё с тобой не закончили…
Щёки обжигают хлёсткие пощёчины, возвращая в омерзительную реальность. Один глаз практически ничего не видит, каждая клеточка тела агонизирует и отзывается мучительной болью.
– Андрей… – я не понимаю, что зову его до тех пор, пока не слышу собственный хрип, пока в окруживший меня плотный вакуум не проникает отвратительный голос:
– Надо же, какая драма…
Взгляд одного видящего глаза более-менее фокусируется и я различаю чудовище вновь сидящим передо мной на корточках, нервно перебирающим пальцами на рукояти пистолета – его дуло вальяжно опущено в пол, но это пока…
– Значит, всё куда интереснее, чем я предполагал. И давно он пялит тебя, м?
Не отвечаю. Уверена, что правда не понравится ему при любом варианте.
Твари, обступившие меня со всех сторон, рассматривают обнажённое тело с похотливым блеском в глазах. Я вижу. Буквально кожей чувствую их масленые животные взгляды. Один даже усмехается. Так паскудно и мерзко, что хочется исчезнуть, провалиться под землю, даже если там ниже осталась только преисподняя с чертями.
– Молчишь, шкура, – хмыкает чудовище. – Ну молчи-молчи, а я, пожалуй, поведаю тебе одну историю перед тем, как мои парни выебут тебя во все щели. Хочу, чтобы в момент ебли, это осознание крепко сидело в твоей тупой башке. – Он сильно пихает меня в разбитый висок дулом пистолета, пачкая его в крови. Но я уже ничего не чувствую. Почти вся голова ощущается чужой и неимоверно тяжёлой, словно покрытая инородной коркой.
Уверена, этот садист ещё бы с удовольствием приложил меня рукояткой, так чтобы искры полетели, но тогда я снова отключусь, а это не входит в его планы. Ему тоже нравятся мои муки, с самого начала нравились…
– Тебе известно, что твой ненаглядный любовник грохнул твоего братца, м?
Сердце останавливается, а чудовище тем временем продолжает:
– Он пустил ему пулю промеж глаз. По моему приказу. Артёмка подох как собака в грязном вонючем переулке, потому что не захотел остановиться. Решил, мстить, – он вдруг смеётся. Низко, утробно, словно рычит. – О-о-о, вижу, по выражению лица, ты не знала. Моя ты хорошая… Мне продолжать?
Отрицательно качаю головой, но не на вопрос – я не верю тому, что говорит этот монстр и в то же время…
– Он же был среди тех, кто помогал разделаться с твоей поганой семейкой, – чудовище опускает голову, наклоняется ближе и произносит тихо: – Он держал тебя в подвале моего дома… – не договаривает, потому что с той стороны двери вдруг раздаётся грохот, затем выстрелы.
Монстр оборачивается, однако удивлённым не выглядит.
– А вот и Зима явился, – переводит внимание обратно на меня всё ещё лежащую на полу. – Всё-таки решил завершить начатое. Ну-ну… Запри её здесь. Потом кончим. – Поднимается, покидает складское помещение первым, следом за ним уходят его мордовороты. Дверь захлопывается.
Я лежу на бетонном полу и тупо пялюсь перед собой единственным видящим глазом. Веко второго опухло настолько, что не представляется возможным его открыть.
Из-за двери доносятся неразборчивые крики, грохот выстрелов, но меня здесь нет. Меня вышвыривает за пределы изувеченной оболочки, притупляя ощущения болезненной пульсации, холода.
«Зима…»
Перед глазами материализуется картинка из прошлого. Того прошлого, которое изо всех сил старалась забыть, больше никогда не вспоминать. Прошлого, что неустанно преследует меня в кошмарах, где я раз за разом наблюдаю их смерть…
«Зима…»
Разум возвращается в обшарпанную жуткую камеру, воссоздаёт образ чёрного демона, который хотел меня изнасиловать. Мне всего лишь пятнадцать. Пятнадцать! Я глупая наивная девчонка всё ещё верящая, что мир доброжелателен и справедлив к таким, как я…
Чушь…
Снова выстрелы. Совсем близко, но глухо…
«В очередь, Зима!..» – проносится искажённым эхом, где-то на задворках сознания. Обретает всё более отчётливые формы. – «Я этой шмаре первым присуну…»
Кто-то пробегает мимо складской камеры – различаю топот тяжёлых ботинок, принадлежащих, скорее всего, группе людей. Они очень сильно торопятся. Убивать. Враги или друзья?
Хах, а разве они у меня есть? Эти друзья…
«Самое глупое, что ты сейчас можешь сделать – это поверить, что я твой друг…»
Поднимаюсь, сажусь и несколько секунд просто не двигаюсь, смотрю сквозь металлический стеллаж, заставленный коробками, а за дверью тем временем будто война, настоящие боевые действия. Автоматные очереди. Грохот. Гневные крики. И смерть… Я чувствую её зловоние даже сквозь огромную обшитую металлическими листами дверь склада, а затем…
ВЗРЫВ!
Или удар?..
Меня оглушает, обдаёт жаром ударной волны, разрывает барабанные перепонки противным писком. Пространство вокруг мгновенно заполняет белый дым, строительная пыль, запах пороха и жжёной плоти. Последний возрождает в памяти новый кошмарный образ, более свежий – горящий обугленный человек, выбегающий из охваченного пламенем здания…
Не соображаю, падаю навзничь, прикрывая голову руками. Мне кажется, что пытаюсь сгруппироваться, спрятаться, быть может, даже рискнуть сбежать… Нет. Это только моё воображение. На самом же деле я не двигаюсь. Меня трясёт будто в приступе тяжёлой лихорадки. В ушах набатом грохочет неровное сердцебиение. Чьи-то шаги и голоса пытаются прорваться через плотный вакуум, но остаются лишь шумом. Неразборчивым месивом у меня в голове.
Ненадолго возвращаюсь в сознание, а затем покидаю его окончательно. Боль захлёстывает от кончиков пальцев ног до кончиков волос. Страшная. Невыносимая. Ноги и руки, всё тело сводит кошмарной судорогой. Я задыхаюсь. Ничего не вижу…
