- Правда, что ли?! – выпучил глаза Джейсон.
- Ты не знал?
- Черт… Вообще-то, это было очевидно, но… Даже не приходило в голову такое. - Он повернул лицо к Ильзе: - и… с тобой тоже так поступили?
Ильза кивнула.
- Суки… Вот же мразота…
Я вздохнул.
- Нет, Джейсон, «они» все сделали правильно. Это единственный возможный вариант. Понимаешь, каждый человек по праву рождения и принадлежности к виду «хомо сапиенс» имеет определенные права, которые у него нельзя отнять. Включая право на жизнь, на которое мы с тобой наплевали. Ты убил сотни людей во время одного только теракта в Диснейленде. Я – всего лишь свою девушку, но не потому, что она заслуживала этого, а потому что я заплатил ее жизнью за билет на Остров. Видишь ли, это мы с тобой – мразота. Нет-нет, только давай без своей террористической идеологии, лады? Я ведь тоже могу привести кучу доводов, почему мой поступок был правильным... Да, мы оба считаем, что поступили как надо. Как должны были. И именно это делает нас монстрами. Мы оба отказались от того, что было наше по праву рождения. От человечности. И у гипотетического ребенка, родившегося на острове, тоже есть права. В том числе право не просто на жизнь как таковую, а на жизнь среди людей. Которыми мы с тобой, погляди правде в глаза, уже не являемся. А раз права ребенка на Острове не могут быть обеспечены – более гуманно просто не допустить его рождения. Увы.
Джейсон ничего не ответил, а Ильза несколько раз хлопнула в ладоши:
- Браво, Профессор. Речь отличная, проникновенная, вот только… ну как бы это помягче… Фальшью отдает. Ну, знаешь, как та байка про крокодильи слезы.
Я развел руками:
- Зверь самый лютый жалости не чужд. Я – чужд, так значит, я не зверь. Это из Шекспира. Если тебе вдруг показалось, что я лью крокодильи слезы – нет, ничего подобного. Я просто из любви к истине, точности и адекватности разъясняю, почему все такое, какое есть, почему другие поступают, как поступают и почему мы делаем то, что мы делаем. Я не обманываю себя, я знаю, кто и что я есть, и не сожалею об этом. Мы все – чудовища, созданные этим жестоким, уродливым миром, не наша вина, что мы такие.
Макс, сидящий в углу, печально вздохнул и криво ухмыльнулся.
- Слыхал я, что придумать оправдание самому себе – самая легкая штука на свете, а уж гению вроде тебя это и вовсе плевая задачка…
- Это, Макс, я спецом для тебя говорил. Не твоя вина, что твою замечательную жену залечили насмерть тупые раздолбаи – на этом пыльном вонючем шарике под названием «Земля» это нормальное явление. Не твоя вина, что ты взял автомат и пошел убивать: жажда мести – один из сильнейших инстинктов человека, порой превозмогающий даже чувство самосохранения. И знаешь, что я тебе скажу? Наши инстинкты, отточенные миллионами лет эволюции – штука рациональная и правильная. Ты убил пару десятков – но теперь сотни, тысячи таких же раздолбаев начали более ответственно относиться к своим обязанностям. Врач должен бояться собственной ошибки, и любой порядочный медик для этого имеет такую штуку, как мораль. А у кого нет морали – пусть боится смерти. Страх мести родственников стимулирует его лечить добросовестно.
Я отхлебнул из фляги, чтобы промочить горло, и закончил свою мысль:
- Этот мир уродлив, сломан и тяжело болен. Появление таких, как мы – неизбежность, увы. И необходимость. И как раз поэтому мы обязательно должны выбраться отсюда.
- Ладно, - кивнул Джейсон, - ты убедителен, как обычно, пусть не настолько, чтобы я полностью со всем согласился – но достаточно, чтобы отбить у меня охоту спорить. Но ты так и не объяснил, как та фантастическая училка сможет попасть на Остров, если она не совершала убийства, а всего лишь трахалась с учеником?
- Правильно поставленный вопрос, Джейсон, уже содержит в себе половину ответа, и ты поставил вопрос правильно. Если училка не совершала убийство и не сидит в одиночной камере строгого режима – ничто не мешает ей его совершить в будущем. Любая клевая деваха, осужденная провести молодость в тюряге, может запросто сменить свою тюрьму на наш Остров с пляжем и альфа-самцами, просто зарезав во сне свою сокамерницу заточкой или воспользовавшись другим подручным средством. Заодно в мире станет меньше уродства, потому что большинство осужденных женщин – некрасивы, это статистика, у красивых всегда больше шансов хорошо устроиться без преступления, знаешь ли. Так что вероятность убийства красивой заключенной другой красивой заключенной стремится к нулю. Увы, чтобы Красота спасла мир, ей вначале придется убить Уродство, и я даже рад, что помогу сделать мир красивее.
Глава 30
На следующий день Блекджеку пришло извещение о том, что ему прислана посылка и он может получить ее в любой удобный момент, но для этого должен находится под открытым небом.
Этой посылкой оказался контейнер весом в полтонны, и доставил его самый большой грузовой дрон из имеющихся в авиапарке Корпорации. А в контейнере оказалось, ни много ни мало, шесть ящиков пива и еще куча консервов: тушенка, овощи, персики, соки. Также внутри контейнера лежало письмо, содержание которого я предсказал заранее: отправитель сообщил, что если Блекджек хочет получать такой контейнер каждый день, он должен вывести Хулио Боливара, живого и невредимого, куда-либо перед работающей камерой, а также обеспечить его неприкосновенность и сохранность.
- Ну лады, - ухмыльнулся я, - выведем. Только простыня с приглашением для карлсонов осталась в старом лагере, надо новую нарисовать.
- Ты же не собираешься его казнить или еще что? – забеспокоился Джейсон.
- Собираюсь ли я убить нашу главную надежду выбраться отсюда? Конечно же, нет, но Хулио Боливару это знать не обязательно.
Блекджек злорадно ухмыльнулся, Макс откровенно заржал.
Через час я составил в голове сценарий шоу и помог основным действующим лицам заучить реплики – и шоу началось.
Дронам не понадобилось повторное приглашение: как только мы вывесили транспарант «Карлсоны, залетайте, будет шоу», первый прижужжал к нам менее чем через две минуты.
Я вышел из пещеры в «чашу», где находится «дневной» шалашный поселок, перед тем убедившись, что выносной пост, который мы дополнительно укрепили бруствером из камней и деревянным настилом над амбразурами, в порядке, оглянулся вокруг, отметив, что массовка на своих местах, и с улыбкой взглянул в объектив дрона.
- Приветик, дорогие зрители! Соскучились без меня и моих шоу, да? Извиняйте, немного не до веселухи было, то «апачи» на нас напали, то мы на «апачей»… Короче, нет больше «апачей», но вы это и сами уже знаете. Теперь их база – наша база, особых трофеев мы тут не нашли, кроме кучи оружия и бытовой мелочевки, своих телок самый вонючий из «апачей» сам поубивал – но все же кое-кого мы тут нашли.
По моему знаку появляются Кастл и Зурита, ведущие связанного и с кляпом Боливара-младшего. Хулио Боливар – смуглый человек лет тридцати, с короткой щетиной, указывающей на то, что раньше он брился, и щегольскими усиками, а также испуганно бегающими глазами. За ними с топором на плече идет Ильза.
