— Бывало и лучше. Ты бы вот не смеялась, а сказала, что делать-то? Если я не сдам сопромат, мне кранты.
— Выучить, так понимаю, не вариант?
Легко ей говорить. Она обучается на социолога, где все определения предельно понятны и просты. Никакой третьей теории прочности. Или второй?..
Ну вот, уже забыла.
— Вообще не вариант.
— А ты его соблазни, — подсказала Иришка. — Он же ботаник затюканный, грудей женских никогда не видел. Скажи, что в момент единения ваших тел осознала, как он тебе интересен. И впейся жадным поцелуем ему в губы.
— Ой, да иди ты знаешь куда, — я зашвырнула в неё подушкой. — Сама впивайся в губы Измайлова, размахивая грудями. Пиявка, блин.
— Чего ты сразу дуешься? Я просто пытаюсь помочь.
Помощница из неё, конечно, так себе. Стопка любовных романов с полуголыми героями на обложке очень красноречиво намекала на то, какие варианты решения могут родиться в голове Шевченко.
Ничего приличного, короче говоря.
Я бы высказала какую-нибудь колкость, но тут в дверь постучали. Серега Кошелев выждал положенные три секунды, за которые мы, по всей видимости, должны были одеться, и всунулся в щелку.
— Ну что, сдал? — кисло спросила его.
— Да конечно. — Серега втиснулся в комнатушку, осмотрел стол на наличие еды, грустно вздохнул. — Этот чудила на букву «м» после того, как потерся о тебя причиндалами, быстренько свернул экзамен, схватил свой дипломат и куда-то…
— Смотался, — подсказала Иришка, знающая, как Сережа любит вставлять матерные слова по делу и без.
— Угу, именно. Короче, Иванова, во всем ты виновата. Не могла, что ль, спокойно свалить, а не лапать препода за выступающие места?
Он дружелюбно пихнул меня в предплечье, не рассчитав силы, как пихал всех друзей-пацанов. Я покачнулась и чуть не отлетела к окну.
— Ай! — Кажется, останется синяк. — Нечего меня обвинять. Измайлов сам напросился.
— Ага, он мечтал, чтобы его оседлала госпожа-Иванова.
— Варежку захлопни, — я вернула Кошелеву тычок. — Короче говоря, никто не сдал. Хм. Всего сколько наших осилили экзамен?
— Четверо, что ль.
— Семнадцать человек завалило, — я хищно облизала губы. — Может, дело не в нас, а в Измайлове?
— Что ты задумала? — Кошелев заулыбался.
— Созывай совет неудачников. Будем решать, что делать.
В моей голове медленно, но верно зарождался план. Коварный. Грандиозный. У меня вообще была такая логика: сделаю что угодно, только бы ничего не делать. Прирожденная лентяйка. Горжусь собой!
Иришка, наблюдающая со стороны за тем, как Серега хлопнул в ладоши и ретировался, покачала головой.
— Может, всё-таки попытаешься выучить?
— Ни за что, — фыркнула я. — Мы покажем этому упырю, кто умнее.
— Уж явно не вы, раз не можете с первого раза сдать, — съязвила подружка, но больше не спорила.
За три года она привыкла к тому, что каждая следующая моя идея хуже предыдущей. Чего стоил только мангал на общем балконе общежития, который я соорудила в честь окончания первого курса. Честное словно, мне и в голову не пришло, что бетон тоже может всполыхнуть!
Спустя пятнадцать минут наша комнатушка наполнилась парнями разной степени уныния. Например, Семенов Миша жевал пирожок и улыбался, а вот Кошелев Серега был готов идти в бой.
— Итак, у Ивановой есть гениальное решение проблемы с Измайловым, — обозначил он ситуацию.
Десятки глаз уставились на меня с надеждой.
— Ага, есть. Мы дадим ему взятку, — ухмыльнулась я под глухой стон Шевченко.
А чего она ожидала? Что я предложу устроить избу-читальню по сопромату?
Ну-ну. Не дождетесь.
Глава 2
Парни переглянулись. Видимо, мысль о взятке посещала их светлые головы, но до сих пор не оформилась во что-то дельное. Что ж, зачинщиком революции быть мне.
— По сколько скидываемся? По пятьсот рублей? — спросил главный жадина потока, Степа Шпак.
— За пятьсот рублей мы уговорим Измайлова разве что клизму поставить. Одну на всех. Вы его джип видели? Здесь нельзя мелочиться. Минимум по пять тысяч с носа.
— А у него харя не лопнет? За пять тыщ-то? — возмутился кто-то из парней, сидящих в углу комнаты.
— Не треснет, — страдальчески поправила Шевченко. — Харя трескается, а не лопается.
— А есть разница? — серьезно вопросил Кошелев.
— Блин, Сережа. Ты никогда не слышал выражение «харя не треснет»?
— А должен был?
Я свистнула в два пальца, прерывая балаган. Потому что ещё чуть-чуть, и Иришка набросится на Кошелева с кулаками.
— Не отвлекаемся! Мы договорились? Если каждый из присутствующих скинется по пять тысяч, получится ощутимая сумма.
Парни помедлили. Конечно, углубленный сопромат никто не любил, но расставаться с деньгами вечно голодные студенты не любили ещё больше.
— Не, — сказал Шпак, поднимаясь, — вы как хотите, а я лучше выучу.
Ещё двое ребят ушло без прямого отказа. Мол, неотложные дела, надо бежать, да и денег нет. С этими тоже всё понятно. Слились.
Остальные подумали и кивнули. Ну а что делать? Будем брать Измайлова на живца. Тем более, купленная курсовая работа по предмету обойдется минимум в двадцатку с носа.
— Ну, всё, — я ухмыльнулась, — осталось выбрать гонца. Того, кто возьмет зачетки и будет просить от имени сирых и убогих нашей группы.
— А чего выбирать? — удивился Кошелев, ковыряя в ухе. — Ты и иди.
— Почему я-то сразу? — поперхнулась.
— Вообще я с Сережей согласна, — потупилась Иришка. — Ты — единственная девушка. К тебе он отнесется мягче, чем к парням, и деньги возьмет проще. Только это… в порядок себя приведи.
Я машинально глянула в зеркало, которое висело на входной двери. Нормально всё вроде. Синяки под глазами, правда, такого черного цвета, будто меня кто-то избивал. Но в целом — ничего критичного.
— В смысле?
— Платьице надень, сапожки на каблуке, — намекнула подруга.
— Волосы расчеши, — добавил Кошелев, дергая меня за пучок на затылке.
— Глаза накрась, — подметил Семенов радостно.
— Не сутулься.
— Улыбайся хоть иногда.
— Да вы заколебали! — Я психанула, когда подсказки превратились в разномастный галдеж, и каждый однокурсник захотел вставить свои пять копеек. — Следующий, кто выскажется про мою внешность, получит по башке.
