Но уйти-то хочется.
— Иванова, позвони своему любовнику, попроси, чтобы он не приходил, — гоготнул Шпак.
Я обернулась и показала ему средний палец. Без единого дополнительного комментария. Сидящие рядом парни заржали, только Кошелев изображал высшую степень раскаяния, а потому остался серьезен.
Ну-ну. Сам заварил всю эту кашу, а теперь пытается доказать свою непричастность.
Нет ему прощения.
— Дашка, утихни, — лениво попросил Коперник, с которым мы так и делили первый ряд. — Твое копошение мешает мне сосредоточиться на предмете.
— На каком предмете? Лекция еще не началась.
— А я втихаря изучаю другой материал, — хихикнул он, как будто делал что-то запретное, и показал на телефоне открытую статью с кучей нечитаемых формул.
Неисправимый ботаник. Просто идеальный экспонат ботанического сообщества, таких надо на выставках показывать. В отдельном вольере.
Угораздило же нам подружиться.
Ладно, чего я ворчу. Мне даже нравится непосредственность Ивана. Есть в ней что-то неподдельное, что притягивает и заставляет заинтересоваться наукой.
— Может быть, все-таки свалим? — предложил Серега, поднимаясь. — Толку тут сидеть?
— Кошелев, вас никто не задерживает, — раздался злорадный голос Измайлова, и сам преподаватель ворвался в лекторий со стаканчиком кофе в одной руке и мобильным телефоном в другой.
Серега молча плюхнулся обратно на стул, не готовый к конфликтам с преподавателем. Взгляды половины курса останавливались то на мне, то на Измайлове. Уж не знаю, каких знаков они ожидали — видимо, что мы будем подмигивать друг другу как семафор, — но вглядывались очень уж пристально. Тем удивительнее для всех было, когда Стас обратился ко мне с каким-то вопросом по предмету.
Ответа на который я, разумеется, не знала.
Коперник заерзал на месте и потянул вверх руку, только бы ему разрешили ответить. Но Измайлов уставился на меня со смесью жалости и раздражения. Так, как смотрит преподаватель на нерадивого студента.
Не верится, что именно с этим человеком мы недавно делили постель или поедали шашлык в старом деревенском домике.
Он менялся в одночасье. Умудрялся быть то нежным и ласковым мужчиной, то злым, недовольным профессором. Даже взгляд его тускнел.
— Совсем никаких догадок, да? — жалостливо уточнил Измайлов, отпив кофе из стаканчика.
Я развела руками.
— Предельное значение показателя… — зашептал Ванюша, надеясь помочь мне.
— Коперник, помолчите, пожалуйста, — тут же среагировал Стас. — Иванова, вы поразительно невежественны, коль не знаете ответов на простейшие вопросы. Меня огорчает, что однажды я проявил слабину и поставил вам четверку. Подготовьте реферат на двадцать листов до понедельника по теме сегодняшней лекции. Всё понятно?
— Ага, — уныло отозвалась я.
Теперь сокурсники смотрели уже не с любопытством, а с непониманием. Ибо кто в здравом уме нагнет собственную любовницу, да ещё при двадцати студентах. Мы не укладывались в канон отношений.
«А может, она впала в немилость?» — читалось в их глазах.
«А может, я неправильно сопоставил факты, и тем мужиком был не Измайлов?» — наверняка задумался Кошелев.
«А может, отчислиться?» — трагично подумала я, зная, что Стас спросит с меня задание по полной программе.
Ещё и посмеется перед всеми, когда окажется, что в тексте есть ошибки или неточности.
Короче говоря, остаток лекции я просидела, осознавая, что потрачу все выходные на чертов реферат, обложенная учебниками и методическими пособиями.
— Я помогу с рефератом, — мужественно предложил Коперник. — Не парься.
Ничего себе. Одно дело — обмениваться опытом в рамках поддержки друг друга. Но другое — написать за кого-то домашнее задание. Ванюша был неподкупен и очень ревностно относился ко всему, что делал он сам. Даже конспекты не давал посмотреть, ибо вдруг кто спишет их дословно.
— У тебя жар? — поразилась я, прикладывая ладошку к губам. — Иван Коперник согласен помочь кому-то? Добровольно?
— Иди нафиг, Иванова, неблагодарная ты баба, — буркнул Ванюша, но исключительно в рамках перепалки.
На самом деле, мы оба понимали, как сильно я ему благодарна. Не только за реферат, конечно же. За помощь, поддержку, совместные посиделки в попытках обучить меня хоть чему-то. За то, что врезал Кошелеву Сереге по жбану, в конце-то концов.
Но точно так же мы оба понимали характеры друг друга и принимали их такими, какими есть. Без сюсюканья и обещаний настоящей дружбы.
Ну а когда учебный день кончился, и старенький автобус мчал меня на смену в кафе, от Стаса пришло лаконичное сообщение:
Как тебе мой театр одного актера?
Скажем так, сработало. Народ засомневался, что между
нами что-то есть
Добрый знак. Думаю, если я завалю тебя на экзамене, мы окончательно убедим их в обратном
Ещё и рожицу добавил подмигивающую. Вот нехороший человек. Как таких вообще берут в преподаватели?
Если ты завалишь меня на экзамене, я завалю тебя после экзамена
Звучит соблазнительно
Завалю навсегда чем-нибудь тяжелым.
Уже не так соблазнительно. Приедешь сегодня? Обещаю, никаких бабушек, рефератов и сопромата.
А он умеет менять тему разговора. Мы договорились, что Стас заберет меня после смены, а я пообещала не уставать слишком сильно и не пытаться захрапеть прямо в машине.
В машине я, конечно, захрапела, ещё и слюну пускала себе на воротник в лучших традициях жанра. Но тем вечером мы пообщались, съели приготовленный Измайловым ужин, и…
Я с ужасом поняла, что мне нравится не просто секс с ним, но и общение. Нравится приезжать в квартиру, скидывать сапоги и по-хозяйски вваливаться на кухню. Нравится, что в ванной комнате появилась моя зубная щетка. Нравится, что Измайлов может трещать со мной о какой-то научной ерунде, а я ему рассказывать про Викторию или Коперника.
Мне это нравится.
И это делает меня слабее.
Ведь у нас же свободные отношения. Никаких обязательств, никакой привязанности, никаких надежд. Сугубо наслаждение.
Разве не так?..
Глава 2
Когда Настя в сотый раз попросила Стаса встретиться с ней, он даже не хотел отвечать на сообщение. Подумывал удалить телефон, добавить номер бывшей любовницы в «черный список», а ещё желательно сменить квартиру, чтоб она уж точно его не обнаружила.
