Который, кстати говоря, не похвастался своими половыми успехами разве что скандальной бабке-клиентке. Весь состав кафетерия знал, где, когда и как конкретно предавались плотским утехам Виктория с Ильдаром. Впрочем, даже это не напрягало нашего администратора.
По-моему, наоборот, радовало.
Надо мне тоже с кем-нибудь чем-нибудь заняться. Если точнее, то со Станиславом Тимофеевичем и не чем-нибудь, а полным развратом. А то в последние дни мы не виделись (не считая лекций и семинаров), а телефонные разговоры и переписка не могли утолить моего голода.
Да, звучит ужасно, но я истосковалась по телу одного конкретного мужчины.
С которым у нас внезапно образовались серьезные отношения.
Это вообще нормально?
Ладно, сегодня сил никаких нет. А вот завтра…
…В понедельник я рассматривала Измайлова, который вырисовывал на доске дьявольские схемы, взглядом голодной нимфоманки. Черные джинсы так восхитительно обтягивали его задницу, что было невозможно не смотреть на неё. Да и свитер, из-под которого выглядывал ярко-зеленый воротник футболки-поло, нынче казался особенно соблазнительным.
— Дашка, — пихнул меня под столом Коперник, — ты уже пять минут рисуешь какую-то пошлятину. Это даже близко не похоже на необходимую формулу.
Я присмотрелась к узорам, которые неосознанно выводила на полях. Ну, не прям пошлятину. Скорее… абстрактное искусство. Инь и ян. Сплетенные в порыве страсти закорючки. Взрыв эмоций.
Да, Ванюша прав. Какая-то пошлятина.
— Ну и кто мне подскажет, что выходит из этого уравнения? — обернулся к нам Стас и хищным взглядом осмотрел аудиторию.
Ванюша так усердно тянул руку, что ещё чуть-чуть, и начал бы тянуться целиком. Больше желающих ответить на каверзный вопрос не сыскалось. Я на всякий случай сползла под стол, ибо помнила о коварном плане завалить меня.
Мы продолжали конспирироваться и, надо сказать, успешно. В женитьбу вообще никто не поверил, ибо кто в здравом уме женится на Ивановой? Я ещё и специально подначивала всех подряд. Мол, сейчас как позвоню своему любовнику, он как разберется с вами всеми!
В итоге даже Светка признала, что с преподавателем у нас ничего нет, а Кошелев по пьянке прочитал переписку с каким-то другим моим мужиком.
— Сергей, подсказывайте, — Измайлов указал на Кошелева кусочком мела.
Тот промычал нечто невразумительное, что вызвало у Ивана смешок победителя.
— Ну и дятел, — брякнул он шепотом.
— Поддерживаю, — согласилась я.
— Сергей, вы как-то охладели к моим предметам, — заметил Измайлов с грустной миной. — Раньше хоть изображали заинтересованность, а теперь откровенно забиваете. Мне, знаете ли, обидно. Ладно, опустим наши претензии друг к другу. Останьтесь после лекции, придумаем вам работу, чтобы мозг загрузить. Ах да! — он сделал вид, будто только что вспомнил. — Иванова. Вы готовы отвечать по реферату, который я задавал на той неделе?
Я кивнула и выложила перед Стасом честно написанный за меня Коперником реферат. Красивый такой, оформленный по всем требованиям. Чуть ли не прошитый ленточкой.
К слову, материал мы собирали вместе. Я даже не отлынивала и не изображала великого страдальца. Если по-честному: когда начинаешь разбираться в предмете, он уже не кажется тебе столь диким. Жутким, скучным, непонятным он всё ещё оставался. Но диким уже не был.
Измайлов полистал реферат, хмыкнул несколько раз, затем пожал плечами. Как мне показалось, с огорчением.
— Тут даже не придраться. Если сделаете из этого полноценную курсовую, то за экзамен получите плюс один балл. Сможете?
Хм, а ведь двойка плюс один балл — это вполне себе оценка.
Мои глаза наверняка зажглись алчным блеском, а Иван так протяжно фыркнул, что было понятно: он не курсовую родит, а целый дипломный проект.
В общем, незаслуженную похвалу я получила. Которая была чревата последствиями.
Уж Измайлов догадывался, что это не я внезапно поумнела, а реферат делал за меня кто-то другой. Кто-то очень занудный, дотошный, а потому глубокоуважаемый мною.
…В конце учебного дня мне пришлось надолго запереться в туалете. Ибо надо же было на перерыве между парами заляпать любимые джинсы шоколадкой. Да ещё так заметно, на всю штанину. Разумеется, ткань не оттиралась, а шоколад размазывался всё сильнее, окончательно превращая меня в чудовище.
В итоге мокрая, уставшая и недовольная жизнью я выползла в пустующий коридор. Единственным человеком в котором оказался Измайлов Станислав Тимофеевич.
Мы одинаково подмигнули друг другу, затем точно так же одинаково оглянулись по сторонам как заправские шпионы. Ни единым мускулом не показывая интереса друг к другу, почти прошли мимо, но…
Стас резким движением затолкнул меня в ближайший кабинет для семинаров и запер дверь на внутреннюю защелку.
«Предусмотрительно», — отметила я про себя.
Кажется, не только меня заколебали наши серьезные отношения на расстоянии. Хотелось больше… и чаще… и сильнее.
Но съезжать из общежития и перебираться к Измайлову целиком я категорически отказывалась. Все-таки серьезность серьезностью, но хочется немного свободы.
Хотя бы капельку.
Впрочем, после нескольких дней воздержания думалось иначе.
— Иванова, боюсь предположить: ты пыталась утопиться в туалете? — он осмотрел мои мокрые штанины.
— Да, даже оставила предсмертную записку: «В моей смерти прошу винить сопромат». Но что-то пошло не по плану, ноги застряли в унитазе, а сама я не влезла.
Измайлов расхохотался, по всей видимости, представив картинку моего утопления.
— Будем обучаться английскому языку? — поинтересовалась я, перелистывая учебник, лежащий на столе. — Лондон ис зе кэпитал оф Грейт Британ.
— Смотрю, технический английский — это тоже не твоё, — покачал Стас головой и добавил глубоким голосом: — Ты была плохой девочкой. Реферат за тебя пишет несчастный Коперник, на парах изображаешь пустое место. Вот и как с тобой поступить?
— Отшлепай меня, — хмыкнула я.
Он без лишних вопросов отвесил мне увесистый шлепок.
Ай!
— Ты чего?!
— Сама предложила, — ухмыльнулся, обводя место удара горячей ладонью.
Настолько горячей, что жар пробрался даже через джинсы с бельем.
Или просто я полыхала от пожара, который вылизывал меня изнутри, но не сжигал, а лишь воспламенял желание?..
Измайлов прикусил мою губу, и я не сдержала восхищенного стона. Крепость имени Дарьи Ивановой рушилась раз за разом, стоило этому мужчине оказаться рядом.
Он усадил меня на парту, навис надо мной. Мощный. Красивый. Серьезный. А взгляд затуманен страстью.
