Никогда еще меня не накрывало такой опустошающей усталостью, словно я пробежала марафон, а после него еще проплыла километр-другой в бассейне. Всё тело было ватным, и голова кружилась. Остро не хватало воздуха. Я откатилась от Измайлова и, нащупав на краю стола платье, стала натягивать его на себя.
Странно, но демон-искуситель молчал. Он заправил рубашку в брюки, не произнеся ни слова. Пригладил волосы. Поднял тетрадки и вновь разложил их на столе.
— Всё нормально? — повернулась к нему.
— Да… нет… что же мы натворили, — отдернулся Измайлов и посмотрел на меня так, как совсем недавно я сама глядела на него: с почти паническим ужасом. — Иванова, это полное дно.
— Настолько плохо было? — глупо хихикнула я, в панике отыскивая конверт, который в порыве страсти мы откинули куда-то вглубь кафедры.
Он многозначительно промолчал.
Ну а что такого? Совершеннолетние, имеем право заниматься любыми непотребствами. Никакого принуждения, исключительно по взаимному согласию.
Неправильно, конечно, осквернять университет. Но так получилось.
— Заберите деньги, Иванова, — как-то обреченно сказал Станислав-теперь-уже-не-Тимофеевич, и я не посмела с ним спорить.
Кажется, ему раньше не доводилось спать со студентками, иначе чего он так сдулся и обмяк?
Что-то сказать надо? Ведь после секса что-то говорят?
— До свидания… на пересдаче.
— Ага, — даже не глянул в мою сторону.
Я пожала плечами, одернула платье и задумалась о том, где купить новые колготки, чтобы не ехать с голым задом в мороз.
— Извини…те, что так получилось.
Он не ответил.
Черт. Кажется, я сломала преподавателя.
Глава 3
В спальне Иришки не обнаружилось, и я быстренько переоделась, пока проницательная подружка не заметила, что днем её соседка уходила в темных колготах, а вернулась в светлых, еще и гигантских, натянутых до груди.
Ну а что, какие нашла в ларьке около остановки, те и купила.
Колготки пали жертвой в неравном бою со страстью, но меня это не печалило. Скорее наоборот — будоражило воспоминания.
Ведь было хорошо. Нет, не так. Прекрасно, невероятно, сладко до невозможности.
Так вот, что значит — заниматься любовью с правильным человеком!
Такой ураган эмоций, что не усидеть на месте. В комнате слишком тихо и тесно, поэтому пойду вытворять добро в каких-нибудь других помещениях.
Шевченко вместе с другими девчонками кашеварила на общей кухне. У нас с ней была договоренность: она готовит, а на мне уборка. Потому что с кулинарией у меня не задалось изначально. Что не сгорело, то прокисло ещё не стадии варки. Зато у Иришки было особое понимание порядка: ноги не прилипают — значит, чистенько.
— Ну что?! — воскликнула она, обтерев ладони о фартук. — Тебя можно поздравить?!
Ну, как сказать. Я занялась лучшим сексом на свете, но тройку так и не получила. Поздравить меня, конечно, можно, только не с экзаменом.
— Измайлов не берет взяток.
— И что, даже откровенный наряд не помог? — изумился Кошелев, жующий хлеб с маслом.
— Да причем тут наряд? — окрысилась я. — Мы ж ему деньги предлагали, а не меня в пожизненное рабство.
— Могла бы глазки состроить, он бы пятьдесят тысяч куда охотнее взял.
— Не, он бы и не согласился. Измайлов — девственник, — дернула плечом второкурсница Светка. — Это всем известно. Мы его и так, и этак окучивали. А он холоден как мертвец.
— Может, у него какая-нибудь нетрадиционная ориентация? — предположила Шевченко.
— Какая-нибудь — это какая конкретно? — влез Серега.
— Сам догадайся.
— Ладно, не будем ссориться. То, что наш препод махровый гей — это понятно, иначе б давно принял экзамен, — пробасил Серега.
Я старалась не высвечивать, чтобы не обсуждать половые успехи Измайлова. А обсудить было что. Как вспомню его губы на своем теле, между ног мокнет.
Тьфу, блин!
Овощное рагу по фирменному рецепту подруги — «кидай в кастрюлю всё подряд и перемешивай полтора часа» — обычно таяло во рту. Но сегодня кусок в горло не лез. Я так и не определилась, что испытывать из-за того, что произошло на кафедре.
Нет, было классно. Определенно.
Стыдно ли мне?..
Вроде нет. Неуютно, конечно, но обойдемся без самобичевания. В самом деле, симпатичный мужчина, который понравился мне с первого взгляда. Да, занудный до бесконечности, вылощенный весь, в рубашках своих отглаженных. Одно слово — преподаватель.
Зато такой страстный…
Как общаться-то дальше? Как в глаза ему смотреть?
Почему же всё так сложно?
Я вытащила деньги Кошелева и торжественно вручила ему. Остальным парням позже раздам.
— Что делать-то будем? — Серега спрятал пять тысяч в нагрудный карман. — Брать измором?
— Подловите его в темной подворотне и намекните, что в его интересах помочь студентам, — хихикнула добрая девочка Светка.
— А выучить не хотите? — простонала Иришка. — Лодыри, блин!
Мы с Кошелевым переглянулись и покачали головами. Нет уж, какие угодно извращения, но только не зубрежка.
Ладно, надо переделать курсовик, почитать его (хотя меня клонит в сон уже на третьем абзаце), а потом решить, что делать дальше. Лекции тоже бы не помешало переписать.
Взять профессора измором?..
Хм. Займемся этим.
* * *
Всю ночь я провела за курсовой работой. Литр растворимого кофе, четыре бутерброда, металл-группа в наушниках. И бесконечный текст, щедро приправленный вычислениями.
В общем, утро подкралось незаметно.
Посмотрелась в зеркало. М-да. Глаза превратились в две узенькие щелочки, в которые не вставлялись линзы. Пришлось напялить очки и стать похожей на девочку-отличницу.
Так, никаких платьев и каблуков. Любимые зауженные джинсы, растянутый свитер, кичка на макушке.
О да, как хорошо!
В путь!
Измайлов нашелся в лектории, где ожидал студентов для сдачи зачета. Класс пустовал, поэтому я прошмыгнула внутрь. Профессор явно напрягся, заметив мою нахальную физиономию. Его пальцы сжались в кулаки, и взгляд не выражал ничего хорошего.
Мне даже показалось, что он сейчас испепелит меня струей пламени.
— Добрый день!
— Добрый, — засомневался преподаватель.
Мы помолчали, причем я тупо забыла речь, которую готовила всю дорогу до университета.
