Глава 3
Слова уже сорвались с губ, но осознание сказанного пришло позже. Назад дороги нет. Меня затопил горький страх. Страх открыться. Страх быть непонятой. Страх порушить одним махом то счастье, которые мы выстраивали все эти месяцы.
Как же поступить? Подготовить Измайлова или высказать в лоб? Дождаться, когда посиделки закончатся? Объясниться при всех?
Ай, будь что будет!
Без лишних слов я отвела Стаса в туалет и достала россыпь тестов на беременность. Разномастные пластинки легли перед изумленным Измайловым, который даже не сразу врубился, что это такое.
— Вот.
— Что это? — Он с удивлением рассмотрел один со всех сторон. — А-а-а. Тест? От Насти, что ли, осталось? Странно. Она не жила здесь, когда узнала про беременность. Неужели позже подложила?
— Они не Настины…
— А чьи?
Мамочки, что за глупый вопрос. Наших соседей, чьи же еще. На рассвете я вытаскиваю их из помойных контейнеров и складирую дома, потому что таков мой маленький каприз.
Кажется, моё молчание получилось очень уж красноречивым, потому что Измайлов внезапно побледнел.
— Даш, этого не может быть.
Он отшатнулся, будто бы увидел что-то отвратительное. Пугающее.
— Может.
— Нет, — сквозь зубы. — Ты не можешь быть беременна от меня.
— Ты хочешь сказать, что я залетела от порыва ветра?
Короткая пауза и ответ наотмашь:
— Я хочу сказать, что отец твоего ребенка кто-то другой.
Что?!
Так просто?!
Без единого вопроса? Без непонимания? Не колеблясь?..
Он даже не усомнился в том, что система дала сбой. Даже не попытался проанализировать ситуацию. Так легко поверил, что я изменяла ему с кем-то другим?
С моего лица схлынули все краски. Я с трудом удержалась от того, чтобы попросту не разреветься от унижения и жалости к самой себе. Сильнее всего хотелось убежать куда глаза глядят, только бы не испытывать чувства стыда за то, чего не совершала.
— Стас, это твой ребенок. Веришь или нет, но так и есть. Я не была ни с кем, кроме тебя. Ни в постели, ни в каком-либо другом плане. Давай обсудим…
— Мне надо подумать, — не сказал, а выплюнул, развернувшись, и вылетел из туалета.
Измайлов собирался в спешке, попрощался со всеми сразу, схватил куртку, ключи от машины и убежал из квартиры. А я не знала: надо ли его останавливать?
Не понимала, что делать. Как быть.
Жизнь будто разлетелась на миллиард осколков. Ещё днем всё было понятно и легко, а теперь…
Почему он так со мной поступил?..
— Куда ушел Стас? — удивилась мама.
— Срочные дела, — ответила замогильным тоном.
Мама только кивнула, а вот Анастасия Павловна изогнула бровь и очень долго сканировала меня взглядом. Но ничего не сказала.
Как же я хотела, чтобы всё закончилось. Исчезло. Растворилось. Перестало существовать. Чтобы меня оставили в покое, и я смогла просто лежать, свернувшись в клубок, думая над тем, как в одночасье потеряла всё.
Жалеть себя вообще просто простого.
Но мы договорились, что родители погостят у нас несколько дней, посмотрят город, сходят в театр. Не выгонять же их взашей?
Да и могу ли я остаться здесь сама?..
Куда мы пойдем, если Стас выставит нас из квартиры?..
Обручальное кольцо в эти секунды сдавливало палец, словно стало на три размера меньше.
— Дашенька! — позвала меня Анастасия Павловна. — Помоги старушке.
Она обнаружилась в туалете. Втянув меня внутрь, захлопнула дверь на защелку и обвела рукой тесты, что лежали на бачке унитаза. Я забыла их убрать, а никто не обратил внимания.
— Сокровище, ну-ка, расскажи, это что такое?
— Тесты на беременность, — обреченно.
— Уж вижу, что не золотые слитки. Ты беременна?
Кивок.
— От Стаса?
Кивок.
— А он, конечно же, не поверил этому?
Кивок.
Анастасия Павловна тяжко вздохнула и вложила тесты мне в нагрудный карман блузки.
— Спрячь. Я поговорю с этим недалеким мальчишкой. Вот баран! Он про свои проблемы только недавно обмолвился. А у меня как стрельнуло в сердце: бредни всё это. В нашем роду нет бесплодных, наоборот, все жутко плодовитые.
— Анастасия Павловна, не нужно… если он мне не поверил… если обвинил в измене… какая у нас будет совместная жизнь?
Каждый день жить с мыслью, что любимый мужчина считает тебя предательницей? Понимать, что он не доверяет тебе? Говорить и видеть в его глазах лед?
Нет уж.
Лучше порознь, чем так.
— Девочка, перестань. — Она стерла слезу, катящуюся по моей щеке, сгибом пальца. — Ты сама подумай. Мужик думает, что он бесплоден. Ему об этом врач сказал, бумажечку красивую выписал. Тем более Стасу однажды уже изменила красотка-невеста. Вдруг появляешься ты и показываешь всё это великолепие. Кто бы иначе поступил? Я бы сама не поверила на его месте.
— Но вы мне верите?
— У тебя при виде Стаса голос меняется, и в глазах зажигаются сердечки, — она поморщилась. — Что можно назвать любовью, если не это? Ты не могла изменить моему внуку.
Она приобняла меня за плечи, а затем шепнула на самое ухо:
— Поздравляю.
…Вечер близился к завершению. Мама намывала посуду, отец вытирал тарелки полотенцем и выставлял на столе, а я смотрела на родительскую идиллию и хотела разрыдаться. Но держалась.
Как же у них всё ладится, спорится. Ни единого сомнения. Они вообще когда-нибудь ссорились? Бросали всё и срывались в никуда, только бы не видеть друга?
Мои родители были образцово-показательной парой.
А их дочь — сплошным разочарованием.
Анастасия Павловна уехала, сославшись на давление. Родители улеглись спать в комнате. А я долго ещё сидела на кухне, бессмысленно таращась в окно на ночной город.
Ближе к глубокой ночи позвонил Стас:
— Оставайся дома, — сказал он тусклым голосом. — Так будет правильно. Я не отправлю твоих родителей ночевать непонятно куда. Да и ты… — замолчал. — Даш, разреши мне всё обдумать. Прости, что был резок. Я… — он хотел что-то сказать, но оборвал себя на половине слова. — Подождешь меня несколько дней? Пожалуйста, не возвращайся в общежитие.
— Куда поедешь ты?
— Считай, что я уехал в командировку. Извинись за меня перед родителями.
