— Свет! — тихий возглас Тати позволил свободнее выдохнуть, хотя мы все знали считалку, и слышали последнюю строку, произнесенную Корин под нос, которую каждая повторяла про себя.
Оказавшись на свободе, среди кривых низких деревьев, в сумраке пасмурного дня, мы в бессилии присели на траву и камни. Не смотря на многократные прогулки в лабиринте, каждый раз на грани восприятия моячила мысль, а что если. Если собъешься. Если перепутаешь строки. Тонны породы над головой и темные повороты вникуда пугали до дрожи в ногах и холодного пота.
— Девушки, всего пара минут. Не нравится мне небо сегодня.
Совсем не передохнув, мы устало поднялись с камней, медленно спускаясь вниз, где ждали лошади и повозка. Все понимали, что если хлынет дождь, дорога может стать просто невыносимой.
Люра уже совсем висела на руках мужчин. Уложив ее в телегу, на одеяла, которые в пещерах не хранились, мы двинулись в обратный путь. Четверо еще уместились в повозке, подобрав юбки, а вот остальным пришлось решать, кто пойдет, а кто поедет с мужчинами верхом.
— Девушки, мы бы вас посадили по две, но кони боевые. Без хозяина не повезут. И взбрыкнуть могут. Так что придется вам меняться и по очереди ехать либо с нами, либо на телеге. Об этом как-то не подумали, — виновато улыбнулся хар.
— Мы привычные, — тихо отозвалась одна из девиц, смущенно опустив глаза под пристальным взглядом четверых мужчин, — ногами дойдем.
— Если совсем устанете — скажите, устроим привал, или поменяем вас, — Тазур подвел ближе своего коня, протянув мне руку, после того, как помог одной из девушек забраться в седло перед Лераном. — Давай подсажу.
— Кого-нибудь другого возьми. Я не сильно устала.
— Анна, мы только теряем время. Ты болеешь. Полночи была на ногах. И меняне переубедить.
И снова меня остановили внимательные взгляды девушек, притихших в повозке и возле. С земли меня закинуть было не так просто, как со ступеней усадьбы, но лард справился. Вцепившись в гриву Слюды, я с содроганием и каким-то нетерпением ждала момента, когда Тазур заберется на спину коня. От чего-то сегодня мне было как-то страшно сидеть здесь самой.
С легкостью запрыгнув в седло, помогая мне удобнее устроиться на одном из одеял, мужчина щелкнул языком. Наша процессия медленно двинулась в обратный путь.
Примерно через полчаса, когда Люра немного оклемалась и смогла нормально сесть, остальные девушки забрались в телегу, позволяя нам двигаться чуть быстрее.
— Анна, перестань меня чураться. Ты мне нравишься. Да и я чувствую, как бьется твое сердце от моих прикосновений, — тихие слова Тазура, произнесенные прямо в ухо, заставили тело напрячься. Я, несколько расслабившись в дороге, теперь вся подобралась и одеревенела. Если до этого еще можно было как-то делать вид, что ничего не замечаю, то после произнесенных слов это казалось невозможным.
Резко выпрямившись, чуть покачнувшись на широкой лошадиной спине, я только тряхнула головой. Это все было совсем, совсем ни к чему. Представив, сколько сложностей добавится в тот момент, когда лард поймет, что именно я та женщина, которую он так упорно ищет, только сильнее сжала зубы, едва не застонав от злости. До чего сложно все выходит!
— Анна, — решив, что это все на сегодня, я, кажется поторопилась. Лард, чуть придержав коня, чтобы мы еще немного отстали от остальных, продолжил. — Ты свободная женщина. Молодая и красивая. Я тоже вполне хорош собой. И свободен. К тому же, я теперь хозяин этой земли, а ты знаешь едва ли не каждый куст в поместье. Чем тебе не пара?
— Это все глупости… Ах вы ж гаденыши! — я чуть не свернула себе шею, так резко повернув голову, что все вокруг немного смазалось. — Стой. Стой!
— Что там? — Слюда остановился, недовольно кивая головой и фыркая. Повинуясь моему возгласу, замерли и все остальные.
— Следы. Вон по той гряде. Дождь был позавчера, так что они свежие, — в паре метров от неширокой лесной дороги, на гряде, где после зимы еще не до конца «проснулся» мох, четко виднелись следы больших мужских сапог. С овальными подковами на пятках, позволяющими не скользить обуви. В ближних деревнях такой не носили, наши сапожники набивали в несколько слоев кожу, делая своеобразные шипы, и никогда не использовали для этого металл.
— Разбойники?
— Больше некому. Если только ваши молодцы не носят такой обуви. Впрочем, этот рисунок мне кажется знаком. Корин?
Золовка, сидящая перед одним из воинов Тазура, кивнула, присмотревшись.
— Я тоже помню. В тот раз, когда у нас увели трех овец.
— Плохо дело. Что им нужно так близко к Долинке?
— Скажи, Анна, а тот серный туман, что мы выжигали вчера, может иметь к этому отношение? — широко раскрытыми глазами я посмотрела на Тазура, надеясь, что он ошибается в своих суждениях.
— Это будет плохо.
— Хуже, чем есть сейчас?
— Много хуже. Потому, что такие вещи знают только местные. А если к банде присоединился кто-то из своих…
Меня всю передернуло от возможных последствий. Порядок и мир в баронстве держались на страхе, почтении и уважении людей. Присяга здесь была не просто словом, а тем еще ритуалом, не сильно далеким от того, что пришлось пережить мне после свадьбы. Но если кто-то смог преодолеть условия и получить полную свободу, при этом зная все тайны…
— Очень, очень плохо, — голос Тати словно заставил лопнуть пузырь, в котором я оказалась из-за тревожных мыслей. Оглядевшись, ничуть не удивилась тому страху, что плескался в глазах девочек. Кто предскажет, каких дел можно натворить, если только знать где и какие чудовища обитают в этих землях и чего от них ожидать.
Глава 19
Долинка встретила нас непривычной активностью. По улицам туда-сюда сновали люди Тазура, громко и звонко переговариваясь, весело смеясь. В самом центре поселения стояла телега, груженая свежими, медовыми досками, рядом еще одна, с бочками, в которых мы разводили смесь, которой затирали дыры поверх пакли. Трое мужчин работало у ближнего дома, где жила женщина с ребенком, оставшаяся одна пару лет назад. Они правили покосившийся порог и кривой косяк двери, который пропускал любой, даже самый слабый ветерок. Сама хозяйка, еще молодая, но утомленная такой жизнью, стояла тут же, сложив в каком-то испуге руки на груди и следя за работой.
Еще одна группа, подхватив порцию свежих досок, пошла в сторону другого дома, где остался только одинокий старик, мастер по выделке кож, чьи ученики не пережили напастей.
— Что происходит? — я удивленно рассматривала непривычную активность.
— Я тебе говорил. Люди на постой приехали. Дома правят.
— Так они правят те, где кто-то еще живет, а не те, что остались без хозяев.
— Мы с харами решили, что первым делом нужно привести в порядок жилье для местных, а потом уже все остальное. Парни могут и в таких условиях подождать. Не привыкать. Томаш, подойди! — увидев хара, Тазур махнул рукой, сам спрыгивая со спины коня. Широкоплечий, темный и мохнатый, словно медведь, хар передал свою ношу одному из мужчин, стряхивая пыль и опилки с рук.
