Громов откровенно заржал, поднимаясь на ноги и утягивая Ульяну за собой. Никольская, выбитая из колеи, пока не определилась с тактикой поведения. Плюс испытывала небольшой шок. Она ожидала увидеть кого угодно, но точно не Свободу. Таткина звездность, эксцентричность и скандализм всегда шли впереди нее. Кажется, в стране не осталось уже никого, кто бы не знал эту шоубизную особу. Но предположить, что она и есть подруга Громова, было где-то за гранью.
— Наташа, — темноволосая девушка протянула Ульяне руку, оказавшись совсем близко.
— Ульяна, — Никольская улыбнулась, отвечая на рукопожатие, — приятно познакомиться.
— И мне. Кстати, братец мой будет? — обратилась к Громову.
— Само собой.
— Блин, ладно, придется сделать упор на винишко. Ты пьешь? — спросила уже у Ульяны.
— Немного.
— Сойдет. Эти же ухрюкаются.
— Слушай ее больше, — Степан собрал осколки кружки и выкинул в ведро.
— Ну наливай тогда, Гро-о-омов, — Тата подпрыгнула и уселась на край столешницы.
11(2)
Ульяна наблюдала за всем этим, как за каким-то представлением. Потом вспомнила про диван и на какое-то время занялась уборкой, когда вернулась, то на столе рядом с бокалом вина стоял и стакан, наполненный виски.
— Наша пропажа пришла, — Наташа закинула ногу на ногу, делая глоток розовой жидкости, — блин, как я по всему этому скучала, три месяца в туре, тошнит уже. А ты, — ткнула в Громова пальцем, — даже в Ледовый ко мне не пришел, как и братец мой. И кто вы после этого?
— Я тебе сразу говорил…
— Говорил-говорил, скучные вы. Так, симпатюлька моя, ты чего там стоишь? Иди сюда, будем пить за знакомство.
Ульяна рассмеялась и присела на барный стул, который стоял напротив Свободы.
— Ты не пьешь, — между делом шепнул Громов.
— Почему?
— Сотрясение.
— Даже чуть-чуть?
Степа отрицательно помотал головой, а Свобода вскрикнула, обхватывая пальцами Улькину щиколотку.
— Боже, какие у тебя ноги, ты чем-то занимаешься? Я все хочу красивый рельеф, а на деле…
— Я балерина.
— Правда? И все вот эти штуки можешь? — Тата в порыве изобразила что-то непонятное, крепко стиснув в руке бокал.
— Ну что-то подобное.
Громов, стоящий позади Ульки, положил руку на ее живот, как бы предлагая опереться на него спиной.
— Покажешь? Всегда хотела стать балериной.
— И как тогда тебя занесло на эстраду? — спрашивает Ульяна.
— Печальная долюшка.
Через приоткрытое окно на улице послышался шум авто. Степа коснулся губами Улькиной макушки и вышел во двор. Татка сразу заметила машину брата, но не стала акцентировать на этом свое внимание.
— Так, давай еще раз за знакомство, и ты мне покажешь парочку пируэтов.
— Давай.
***
Громов закрыл за собой дверь, достал из кармана сигареты и двинулся в сторону Азарина. Серега вылез из машины, обошел ее кругом, открыл багажник, забирая оттуда несколько бутылок коллекционного коньяка.
— Гром, — улыбнулся, протягивая руку, — здорово.
— Здорово. Ты со своим?
— Я всегда со своим. Это чтобы среди ночи за добавкой не ехать. Я планирую отдохнуть.
— Да у тебя шикарные планы.
— А то. Кстати, сестричка уже здесь?
— Вы точно родственники! Она первым делом тоже о тебе спрашивает.
— Да с ней же невозможно нормально разговаривать. Истеричка. Весь мозг мне вынесла уже со своим лейблом, какого я вообще во все это вписался?!
— Терпения тебе, Серый. Ладно, пошли за мясом и шампурами.
— Давай сначала за встречу?
— Давай.
Мужчины вернулись в дом, на первом этаже которого творилось что-то непонятное.
Свобода стояла на одной ноге, вторую отвела назад. Никольская упиралась ладонью в Таткину талию.
— Ну гнись уже, давай. Руки в локтях согни, и назад, сильнее откидывайся, ногу подводи к пальцам. Наташа, ты деревянная, — Улька рассмеялась и неосознанно лишила Свободу поддержки, убрав руки.
Татка повалилась назад, прямо в объятия брата.
— Мать, тебе носки пора вязать, а не вот это вот все.
— И я тебя люблю, Сереженька.
Наташка высвободилась из захвата брата, выпрямила спину и шагнула к столу, на котором стояла бутылка вина.
Громов познакомил Ульяну с Азариным, чуть позже с подъехавшим Токманом, при появлении которого Свобода очень сильно изменилась в лице, в поведении, кстати, тоже. Голос стал каким-то надрывным, а шутки более острыми.
— Степ, — Улька обхватила мужской корпус руками, прижимаясь щекой к спине, — с Наташей все нормально? Она как-то странно себе ведет.
— Это она на Ваньку так реагирует.
— У них любовь?
— Ну, что-то вроде того. Не замерзла?
Громов слегка повернулся, приглашая Ульяну в объятия, и накинул на девичьи плечи свою куртку. На улице заметно стемнело и похолодало.
— Спасибо, — Ульяна потянулась на носочки и чмокнула мужчину в губы, — у тебя классные друзья.
Никольская лениво присела в пластиковое белое кресло, крепче заворачиваясь в огромную Степкину куртку, от нее пахло его туалетной водой, и ей казалось, словно он все еще держит ее в своих руках.
Ульяна и сама не поняла, как уснула. Открыла глаза лишь в доме, когда Степа нес ее в комнату. Он положил ее на кровать, аккуратно снимая куртку, которая напоминала кокон для бабочки.
— Я сама, — зевнула, упираясь ладонями в кровать, оторвала их от мягкого одеяла, стаскивая с плеч куртку. После сняла майку и расстегнула джинсы.
Громов дернул вниз за штанины и кинул плотный материал на пол.
— Спасибо, — Ульяна забралась под одеяло, все еще находясь в какой-то полудреме, — ты иди к ним, я все равно спать хочу, — лениво улыбнулась, засовывая руки под подушку.
Степа ей что-то еще говорил, прикасался, но ее так разморило, что она вновь отключилась, не слыша, как мужчина вышел из комнаты.
***
— Все, симпатюличка не выдержала, рухнула спать? — Наташа шагала навстречу Степану, который уже успел спуститься во двор.
— Рухнула. Завязывала бы ты уже бухать.
— Ой, не лечи. Хорошая девочка, — Татка уселась на скамейку, и Степан сделал то же самое, — у тебя прям глаза горят, давно я такого не видела, Громов. Ты влюбился?! Поздравляю.
— Азарина, твоя проницательность просто неповторима, — мягко рассмеялся.
