— А карат — это что? — Луиза, кажется, поймала свою волну и не собиралась ни уступать, ни успокаиваться.
— Мера, принятая для исчисления веса ювелирных камней, — удивлённо ответил пятнистый, глядя на женщину, как на заговорившую обезьяну. — В гномьем банковском стандарте. Равна одному среднему зерну пшеницы. Или вы как-то иначе взвешиваете сапфир, рубин, алмаз и изумруд?!
— Мы их вообще не взвешиваем, — великодушно пришел на помощь родственнице (и любовнице) граф. — У нас этим обычно занимается тот самый ювелирный дом, в котором вы познакомились с бароном.
— Мы можем оценить только красоту готового изделия, — опустив веки, томно выпрямляя спину, проворковала Луиза. — Мы не углубляемся в неинтересные технические подробности и материалы. У нас просто нет на это времени.
Ален отметил, что даже его жена удивлённо посмотрела на сестру. Та, кажется, избрала новую жертву для своих нападок вместо многострадального Торфаальда.
— Вадим, мы не представлены. — Тем временем, кузина графини, оседлав любимого конька, продолжила нестись в галоп. — Я — Луиза, прихожусь родственницей нашему графу, — женщина поднялась со своего места и коротко поцеловала Алена сзади в шею.
Опираясь руками о стол и демонстрируя свои прелести, как ей казалось, в выгодном ракурсе.
— А чем занимаетесь вы? — женщина хищно и многозначительно посмотрела на незнакомца.
— Граф, я могу обратиться к вам?! — пятнистый, игнорируя все мыслимые и немыслимые пункты этикета, вместо Луизы посмотрел на хозяина земель.
Ален победоносно хлопнул родственницу по ягодице и любезно кивнул:
— Разумеется.
— Граф, я бы категорически не хотел злоупотреблять гостеприимством вашего дома, — Вадим повёл рукой вокруг, демонстрируя несколько своеобразный, но при этом всё же аристократический стиль. — Заранее прошу извинить, если правила этикета моего дома отличаются от вашего. У нас, мужчине считается непристойным позволять себе любые знаки внимания женщинам из семьи хозяина. Любые, — он со значением упёрся взглядом в Алена. — Я бы мог попросить вас прийти мне на помощь? Ослепительность ваших спутниц заставляет меня забыть о цели визита сюда, в то время как дела не терпят отлагательств.
Ален откинулся на спинку, наслаждаясь каждым мигом происходящего. Незнакомец, похоже, вовсе не был лишён манер. Просто происходил из других земель (слышно по акценту Всеобщего). Поставив Луизу на место, этот Вадим весьма куртуазно подчеркнул величие хозяина города.
— Приятно иметь дело с человеком, столь сведущим в реалиях современного мира, — в голосе графа слышалось полное удовлетворение. — Луиза, милая, позвольте я, на правах хозяина, перемолвлюсь с нашим гостем о делах. — Затем Ален раскрыл глаза и смотрел на посетителя уже серьёзно. — Пригласить кого-либо из ювелирного дома мы не можем. Вашими с бароном усилиями, там осталась лишь кухарка. — Граф хохотнул от собственного удачного каламбура.
Пятнистый благоразумно промолчал, заработав ещё пару очков в глазах хозяина города.
Присутствующие женщины разочарованно выдохнули: если бы он стал оправдываться, они бы ещё полчаса могли болтать о таком интересном происшествии, выходившем за рамки закона. А так…
— Но я могу позвать придворного мага, — продолжил единственный мужчина за игровым столом. — Он не силён в этих ваших каратах, но как-то по ценам сориентирует. Если вам так важна сделка сегодня, придется некоторое время подождать.
Вздох Торфаальда, казалось, мог одновременно рассмешить и разжалобить даже камни стен.
Ален знал, что тот терпеть не может подобного женского общества (предпочитая интересные платные услуги в особых кварталах, часто — весьма недешевые).
Женская элита графства платила барону взаимностью, а их мужья периодически пытались вызвать Торфаальда на поединок.
— Если это не создаст вам никаких неудобств, — непринужденно согласился Вадим.
— Что вы, — заулыбался граф. — Располагайтесь, оба. — В голосе хозяина города прозвучала сталь, поскольку барон явно искал повода сбежать.
Вечер явно удался. Развлечение только начиналось.
***
— Я ожидал, что будет хуже, — признался Торфаальд после того, как они в полном молчании покинули игровой зал, спустились по лестнице и вышли на улицу.
— Я заметил, — хохотнул новый знакомый, залезая в карман, расположенный в районе колена его странных штанов. — Держите!
В качестве оплаты, вместо сотни золотых, по взаимному согласованию Вадим получил из казны графа мерный платиновый слиток. Там, на месте, он его небрежно спрятал в карман, а сейчас протягивал барону.
— Да, хорошо, — дознаватель, приняв тяжёлый прямоугольный брусок, задумчиво покрутил его в ладони. — Пойти, что ли, сразу на базаре отдать? Чтобы завтра утром не отвлекаться?
— А пойдёмте, — неожиданно предложил пятнистый. — Я с вами прогуляюсь. Всё равно у меня кони в том районе. Держите, — два оставшихся золотых он извлек из другого кармана, уже монетой. — Барон, такой деликатный вопрос. Мне крайне неловко пытаться разменивать на деньги ваши гостеприимство и порядочность, но я могу вас отблагодарить чем-то ещё? Без вашего участия, я бы сегодня…
— Считайте, что сделали это, когда поставили на место тех стерв, — развеселился собственным воспоминаниям стражник. — Кстати, должен вам признаться: поначалу принял вас за неловкого и неотесанного. Но то, как вы с женщинами справились…
— Лучший способ уязвить недостойную — это просто её игнорировать, — весело ответил новый знакомый. — Там, откуда я родом, это всем известно. Ещё лучше, когда ты её игнорируешь абсолютно законно, в рамках своих религиозных взглядов. Народы, в принципе, бывают разными — но понапрасну к чужим богам, насколько знаю, не цепляются даже орквуды.
— Пожалуй, — после некоторого размышления согласился Торфаальд. — Действительно беспроигрышная стратегия. Во всяком случае, затевать конфликты в игровом зале графа, да по теологическим причинам — это был бы перебор. Особенно когда они играют на раздевание.
Ученик мага, усевшись за стол в ожидании своего будущего коллеги и, по совместительству, оценщика, тут же предсказуемо стал мишенью практически всех присутствующих дам, за исключением графини.
Его, естественно, пытались и поддеть, и разговорить. Но он, отвечая женщинам исключительно через графа, заявил: по религиозным взглядам он стоит очень близко к вере орков. Не смея поучать хозяина дома, он просит разрешения не осквернять собственного сердца беседой с полураздетыми красавицами: для его нестойкой души, даже одного разговора с ними будет и слишком много, и слишком мало одновременно.
Алену, на удивление, витиеватый стиль Вадима пришелся по душе. Бабы же, пощелкав зубами вхолостую на новую несостоявшуюся игрушку, так и не вытянули его на разговор.
