Более того, хотя предполагалось, что референдум будет проводиться по всему Советскому Союзу, правительства многих республик отказывались проводить его, а некоторые перефразировали текст или добавляли свой собственный. То, что задумывалось как демонстрация единства, оборачивалось примером разброда еще до начала события.
Три прибалтийские государства отказались проводить всесоюзный референдум и, немного посовещавшись, решили провести собственные референдумы до 17 марта. Грузия, Армения и Молдавия также отказались проводить Горбачевский референдум, а первые две позже назначили голосование по вопросу о независимости.
Нурсултан Назарбаев, высказывавшийся против идеи референдума, когда Горбачев выдвинул ее в декабре, настоял, чтобы Казахстану был задан иной вопрос. Предложен был такой:
Считаете ли вы необходимым сохранение Союза Советских Социалистических Республик как союза равноправных суверенных государств?
Тут никакой «обновленной федерации», никаких прав личности, зато «союз равноправных суверенных государств» вместо «суверенных республик». Назарбаевская формулировка подразумевала союз, созданный юридически независимыми государствами, в то время как Горбачевская – перестройку существующего СССР.
На Украине тоже задавался дополнительный вопрос: должна ли Украина быть членом «союза суверенных государств» (никакого упоминания о СССР) в соответствии с украинской Декларацией о государственном суверенитете. В западных районах была дана возможность проголосовать «за» или «против» украинской независимости.
Самую большую политическую выгоду из референдума, впрочем, извлек Ельцин. В декабре он высказывался против его проведения вообще, затем согласился при условии, что одновременно будет проходить собственный референдум в РСФСР. Граждан России предлагалось спросить, согласны ли они на учреждение поста президента, избираемого прямым голосованием.
До тех пор законодательные органы РСФСР отказывались изменять Конституцию и вводить президентство. Преимущественное голосование в пользу президентства, однако, придало бы сил устремлениям Ельцина. Поскольку он по-прежнему намного превосходил популярностью любого другого политика в России, можно было ожидать ощутимого преимущества в голосах в пользу президентства.
Тем не менее Горбачев жал на все кнопки, стремясь получить подавляющее большинство на своем референдуме, мобилизуя все силы аппарата Коммунистической партии на достижение положительного результата. Избранная им тактика сбивала меня с толку, поскольку я никак не мог сообразить, что он выигрывал, даже получив всеобщее одобрение своего предложения. Слишком уж оно аморфно, чтобы служить ясно выраженным мандатом. Вопрос о российском президентстве, с другой стороны, был из тех, где что-то реально так или иначе решалось. Если он приведет к конституционным поправкам и выборам российского президента, Борис Ельцин получал этот пост, не пошевелив и пальцем. Власть его возросла бы крайне значительно, особенно в сравнении с Михаилом Горбачевым, неизбранным президентом барахлящей государственной машины. Если в дополнение Украина проголосует против союза (или даже выкажет отношение, что называется, «не жарко не холодно»), Горбачеву оказалось бы куда труднее прийти к согласию с Кравчуком и Украинской Радой по союзному договору.
Своим слабо проработанным предложением о референдуме Горбачев довольно нелепо загнал в ловушку самого себя. Ельцин установил в ней капкан, когда 7 февраля его Верховный Совет одобрил проведение референдума в РСФСР в один день с всесоюзным.
Ельцин на подъеме
К 28 марта, когда собрался съезд народных депутатов, усилия коммунистической партии вытеснить Ельцина из кресла председателя парламента поутихли. Референдум очевидно показал, что Ельцин был все еще популярен, а попытка Горбачева ввести в Москву войска для разгона массовых демонстраций оскорбила многих депутатов, которые не были сторонниками Ельцина.
Тем не менее Ельцину еще предстояло отстоять в битве свою главную цель – пост российского президента. Изначально съезд отказывался включать этот вопрос в повестку дня, но с течением времени давление общественности стало влиять на голосование на съезде. Поворотный момент наступил 4 апреля, когда почти одновременно произошли три события: лидер российских коммунистов Иван Полозков объявил, что «в данный момент не должно быть перемен в российском руководстве», а это означало конец попыткам сместить Ельцина; до сих пор никому не известный военный летчик и ветеран войны в Афганистане Александр Руцкой объявил о создании фракции «Коммунисты за демократию», привлекшей значительное количество голосов в лагерь Ельцина; и – своевременно мастерски осуществленный шаг – Ельцин запросил подтверждения полномочий, аналогичных тем, которые были раньше даны Горбачеву применительно ко всему СССР.
Ельцину удалось – как я и предвидел, сделав за несколько недель до того соответствующую запись в своем дневнике, – обратить против своих противников их же оружие. Он превратил заседание, на котором его должны были сместить, в политическую катапульту. Некоторые из его оппонентов продолжали борьбу. Непосредственно перед голосованием, когда в основном была одобрена просьба Ельцина, Светлана Горячева, возглавлявшая противников Ельцина в Верховном Совете в феврале, поднялась на трибуну и заявила: «Борис Николаевич… Стало очевидно… что президентство для вас – главная цель. Ради этого вы ступили на путь обмана и подлога и готовы зайти очень далеко, вас не остановит даже перспектива погрузить страну в кризис. Вы пойдете на все.
…Меня бросает в дрожь при одной мысли о возможности вашего назначения на этот пост. Вы запрашиваете дополнительные полномочия, хотя до сих пор не сумели использовать те, что у вас есть сейчас».
В какой-то момент слова Горячевой почти утонули в выкриках и шуме, но Ельцин, председательствовавший на заседании, настойчиво призвал зал к порядку и дал ей договорить.
Несмотря на эмоциональное выступление Горячевой, депутаты значительным большинством голосов приняли предложение Ельцина, а на следующий день не только предоставили ему временное право издавать указы, но также дали то, чего он добивался несколько месяцев: назначили дату президентских выборов. И хотя в конституцию РСФСР еще не были внесены изменения относительно президентской власти, резолюция объявляла выборы российского президента и вице-президента на 12 июня. Следующий съезд Верховного Совета РСФСР должен был состояться 21 мая, судя по всему, для принятия необходимых конституционных поправок. И все же съезд не предоставил Ельцину всего, что он просил: он не принял резолюций, требовавших создания коалиционного правительства СССР и проведения круглого стола переговоров с центральным правительством относительно нового экономического плана.
* * *
Ельцин одержал победу на Российском съезде народных депутатов в четверг, накануне православной Пасхи. В субботу вечером он появился в Елоховском соборе на пасхальной службе, которую вел патриарх Алексий II. Телевизионные камеры сняли его появление и показали по национальному телевидению, как он почтительно стоит с зажженной свечой среди молящихся. Для верующих это было могучим символом: правитель России примирился с традиционной русской национальной церковью, гонимой воинственными атеистами-большевиками и подавлявшейся, временами до полного исчезновения – коммунистическим режимом.
