— Тогда в чем ваша личная неприязнь ко мне? Вы ожидали, что Анастасия Николаевна выйдет замуж за человека из рода Долгоруких?
— Неплохой вариант, кстати, — немного оттаял мужчина. — Но изначально мою дочь обещали Лыковым. А вы знаете, кто это такие?
Я наморщил лоб. Великокняжеский клан состоял практически из тех фамилий, которые вышли из корневого Рода Рюриковичей и Оболенских. Запутаться в хитросплетениях матримониальных отношений можно было легко, если ежедневно не выучивать пару страниц из Бархатной книги.
— Я плохо знаю Лыковых, Николай Макарович, — отвечаю честно. — Они ведь имеют какие-то родственные отношения с Долгорукими, не так ли?
— Точнее и не скажешь, — бледность сошла с лица Окунева. — Если бы ради интереса составлялись списки богатых людей России, то Лыковых мы бы нашли в пределах второй сотни. Весьма достойная позиция. У них есть личное подворье в Москве, но большая часть семьи проживает в Калуге. Практически вся экономика города отдана им на откуп. Торговля продуктами, стройматериалами, мебелью, машинами — все под ними. Единственное, до чего их не допускают — это контроль за энергоносителями и магическими компонентами.
— Я вас понял, Николай Макарович. Партия была бы достойной, и приданое великолепное. Без иронии и шуток. Вы уже подсчитывали свои выгоды, и вдруг господин Елизаров вызвал вас к себе и огорошил плохой новостью. Свадьбы не будет, дочку вы обязаны отдать другому.
— Ну, в общих чертах так и случилось, — кисло улыбнулся Окунев и яростно затянулся, отчего сигарета мгновенно уменьшилась, осыпаясь пеплом на пол. Не докурив, он бросил бычок в раковину. Нервничает мужик. — Колояр… Вы же не против, если мы без всяких условностей и расшаркиваний? Дворяне, как-никак. Давайте начистоту. Мне не вы не нравитесь, а ваше положение в обществе. Я пытался что-то узнать о вас, но никаких особых достижений или привилегий не нашел. Единственный представитель рода Волоцких, из Первородных. Ушел примаком в семью князя Щербатова. У вас нет покровителей, нет союзников. Случись конфликт с какой-нибудь влиятельной семьей, как сможете защитить дочь?
Я не перебивал разговорившегося Окунева. Нечем мне возразить. Чтобы подняться хотя бы до той высоты, на которой были мои предки, нужны годы и годы, деньги и связи. Без союзников я рискую остаться в таком положении, что любой клан раздавит меня. А с амбициозной Мирославой мне не остается иного пути, как переть вперед, расталкивая слабых и сжирая конкурентов. Князь Щербатов рано или поздно все ей расскажет, в чем причина последних горячих событий, эпицентром которых была Мира. Вот и посмотрю, как отреагирует моя женушка, какую позицию выберет.
— Но мы не можем игнорировать желание государя, — Окунев вздохнул. — Сами понимаете, что это означает. Я согласен на встречу своей дочери с вами. Давайте сделаем то, что от нас ждут. А дальше все зависит от вас самих. Настя прекрасно разбирается в людях. Если вы будете отвергнуты… Не будет ли с вашей стороны неприятных действий?
— Клянусь, не будет, — твердо ответил я. — Даже при ином развитии событий у Анастасии Николаевны есть время для окончательного ответа. Никто не заставит меня насильно жениться на девушке, которая не чувствует ко мне симпатию. Никаких оскорблений или предвзятых высказываний. Было и было. Трепать языком не люблю.
— Очень рад, что вы понимаете это, — протянул мне руку Окунев. — Договорились?
Я без колебаний пожал ее. Чем-то мне симпатичен этот мужик. Честно сказал, что хотел бы видеть свою дочь в более сильном и богатом Роде, а я — перекати-поле, хоть и есть куда приткнуться.
— А лично вам, Колояр, понравилась Настя? — Окунев хотел уже выйти в коридор, но остановился. Все-таки не вытерпел.
— Хочу вас разочаровать, Николай Маркович, — я улыбнулся, наблюдая, как снова меняется цвет лица. Только теперь преобладал красный. — Она мне очень понравилась. У вас невероятно красивая дочь.
Окунев моргнул, словно до него долго доходил смысл сказанного. А потом криво усмехнулся, распахивая дверь:
— А вы еще и шутник, господин Волоцкий. Я уже подумал, что вы пытаетесь завуалированно оскорбить мою дочь, не разглядев ее достоинства. Настя — алмаз нашей семьи.
Да, алмаз. Не спорю. Только почему-то эту драгоценность хотят отдать мне. За какие заслуги, извольте спросить?
Глава седьмая
Я уже был не рад, что согласился жить в Москве, пока князь Щербатов подберет штат сотрудников. Здесь совершенно нечего было делать, кроме как ходить по светским тусовкам. Ну не устраивать же от скуки дуэли с дворянскими хлыщами? Встреча с Анастасией Окуневой была запланирована на первые числа ноября. Занятия по магии пришлось приостановить, чтобы не возбуждать излишнего интереса. Разъезжал с Мирославой по столице, знакомился с ее друзьями из местного дворянства, иногда подолгу разговаривал по телефону с Аликой и радовался, что у нее все в порядке.
Теперь она жила вместе с отцом в моем особняке и набирала персонал. Банк «Альянц», как мы и договаривались, взял в аренду часть здания, и скоро должен был открыть там гостиницу. По голосу чувствую, что девушка очень рада произошедшим изменениям в ее жизни. А тут еще князь Борис каким-то образом договорился с Демидовым, и тот объявил, что снимает с нее вассальную клятву. Так что теперь моя невеста стала свободной мирянкой с солидным капиталом и недвижимостью. Впору переходить в купеческое сословие. На третью гильдию капиталов хватит. Меня подмывало спросить, что за это Щербатов пообещал уральскому князю, но вряд ли девушка могла что-то знать о тонкостях соглашения. А Демидов, зуб даю, не прогадал. Может, свободу Алика получила в счет жизни своего отца? Это пугало.
Потому что о Федоре Громове уральский князь не сказал ни слова. Считал ли он отца Алики пропавшим? Или затаил какую-нибудь пакость? Мстительность и обидчивость у высокородных всегда является мерилом их жизнеспособности и эталоном реальных возможностей. То бишь, чем больнее ответишь на оскорбление своих чувств, тем больше тебя будут уважать.
Чтобы окончательно не сойти с ума от неопределенности, я помимо ежедневных пробежек по парку стал устраивать спарринг-бои с местной охраной.
Комендант княжеского особняка охотно пошел мне навстречу. Он и сам был не прочь погонять разленившихся парней, и мое предложение встретил с воодушевлением. Сам Илья Полухин — тот самый комендант — в прошлом служил на западной границе с Валахией в Особом егерском полку, и ушел в отставку по причине тяжелого ранения. Он и сейчас слегка припадал на левую ногу, но эта досадная мелочь не мешала ему в работе. Охрана частной территории не приносила больших хлопот. Чаще всего приходилось выгонять нерадивое население с пляжа или из парка. А для таких дел есть шустрые молодые помощники.
Так что с Ильей мы, в какой-то мере, оказались коллегами, и однажды хорошо посидели, вспоминая былое, приговорив пару бутылок водки; и только появление Мирославы в третьем часу ночи в гостиной прервало идиллию. Разошлись довольные друг другом.
