— Князь Борис знает о его Даре?
— Нет, — посерьезнел Илья. — Вернее, знает, что он служит ему в качестве охранника особняка. Не более.
— С огнем играешь, парень.
— Да и ты не в игрушки балуешься, боярин.
Комендант не стал отводить взгляд; наоборот, глядел он вызывающе, дескать, что ты сделаешь? Побежишь к князю? Или доверишься моему слову? Нет, не побегу. Нам обоим выгодно молчать. Илья рискует больше меня из-за своих тайн, и раскрывать чужую ему крайне невыгодно. А я тем более Щербатову ничего говорить не стану. Пусть и дальше спокойно живет.
— Надеюсь, Мирослава Борисовна тоже осталась в счастливом неведении?
— Только то, что он следил за тобой, боярин, — Илья усмехнулся.
— Что ты заладил, «боярин» да «боярин», — я поморщился, осознавая, сколько моих тайн узнал или мог узнать «топтун». — Слушай, Илья… А что твой человечек узнал лишнего?
Возникла пауза. Илья мотнул головой, тихо ответил:
— Заверяю, господин Волоцкий, что ничего лишнего я не знаю, как и мой подчиненный. Мне еще жить хочется.
— А мне бы следовало укоротить кое-кого на голову, — мой голос неожиданно для меня самого заледенел. Но я фактически не являюсь хозяином службы охраны особняка. У Ильи один авторитет — князь Щербатов. Но следует понимать, насколько рисковал комендант, приставив ко мне следопыта с Даром отвода глаз. Нам обоим придется верить друг другу. Призрачная и зыбкая позиция. — Но я сделаю вид, что полностью признаю желание супруги приглядывать за мной, а ты, Илья, будешь выполнять ее приказы. Но с одним условием: ничего лишнего она не должна знать. Как и ее отец.
— Я понял, — Полухин облегченно вздохнул. — Будьте уверены, яр: мой рот на замке. Так что вы решили по артефактору?
— Хочу его навестить, — ответил я. — Мне нужна машина.
— Дать ребят? — без всякой надежды спросил Илья.
— Нет. Обойдусь без прикрытия. Это тот случай, когда помощники только будут мешать.
— Как скажешь, боярин, — кивнул комендант. — Когда нужна машина?
— Сегодня. Навещу старого знакомого. Мирославе Борисовне я сам найду что сказать. Готовь «орион». Он мне понадобится через два часа.
Я не стал подъезжать к дому Карла Юрьевича, чтобы не светить машину. Подозревал, что консультант после казуса со своим рындой, так бесславно проколовшегося на слежке за мной, будет тщательно проверять окрестности. Доверие заканчивается за порогом дома, увы. «Орион» пришлось оставить за пару улиц от дома артефактора. Накинув на голову бесформенный капюшон куртки, я ссутулился и медленно зашагал в сторону дома Вайсманна. На улице еще хватало прохожих. Многие торопились домой после рабочего дня; по дорогам то и дело проскакивали шустрые мотоциклисты, взметывая вверх остатки палых листьев, не убранных дворниками, и оглашали воздух треском двигателей; помигивали габаритными огнями легковые автомобили, пристраиваясь к тротуарам на ночь.
Дом Вайсманна, кроме первого этажа, оказался погружен в темноту. Окна гостиной, прикрытые плотными шторами, едва пропускали наружу блеклый свет. В помещении кто-то находился. Скорее всего, это Карл Юрьевич, расхаживающий туда-сюда. Не знаю, есть ли еще кто-то в доме. Не хотелось бы встречаться с людьми, стоящими выше самого консультанта.
Огляделся еще раз. На улице возле ворот нет чужих машин. Посторонних и подозрительных людей тоже не наблюдаю. Выбрал момент и перемахнул через низкий заборчик и сразу угодил в какие-то заросли кустарников. Голые ветки больно стегнули по рукам, но я не обратил на это внимание. Крадучись, стараясь держаться тени дома, пробрался к крыльцу, обогнул стоящий рядом с ним автомобиль, осторожно поднялся наверх и аккуратно потянул за дверную ручку. Массивное деревянное полотно неожиданно легко открылось, словно приглашало меня войти без малейшего стеснения в полутемную прихожую. Прислушался. Где-то в глубине дома звучала музыка. Томная и слегка растянутая мелодия, сладковато-серебряный голос какой-то певички, поющей на английском языке.
Сжав в руке ручку-симулякр, чтобы в случае непредвиденных осложнений сразу воспользоваться оружием, я двинулся дальше, минуя высокие шкафы с антресолями, трюмо с зеркалом и гардеробную. Музыка зазвучала громче. Стеклянные двери в гостиную оказались распахнуты. Прячась в полумраке парадной прихожей, я увидел кресло и сидящего ко мне спиной человека. Руки его покоились на подлокотниках, а сам он безотрывно смотрел на камин, где уютно потрескивали березовые полешки.
Музыка внезапно оборвалась.
— Проходите, Артем Васильевич, — раздался голос от кресла. — Я почему-то был уверен, что вы сегодня навестите меня.
— Вечер добрый, Карл Юрьевич, — спрятав Ясни в карман, я вошел в гостиную.
— Вы не стесняйтесь, присаживайтесь, — рука Вайсманна вяло дернулась, показывая на соседнее кресло.
«Будь осторожен, — дрогнула в голове мыслеформа Ясни. — В доме есть еще трое. Они прячутся где-то здесь, прикрывая свои ауры ментальными щитами».
Учтем. Спасибо, хоть сейчас не стал молчать мой призрачный дружок, а то в последнее время вообще перестал предупреждать, думая, что я полностью освоил магические возможности предугадывать события.
Оглядываюсь, примечая расположение мебели в гостиной. Справа и слева от камина сплошная стена, завешанная коллекцией холодного оружия. Небольшой, состоящей, в основном, из ножей всевозможных форм. Но все они, несомненно, несли на себе печать магической силы. Артефактор, видимо, каждый вечер любуется этой коллекцией, сидя в кресле, как сейчас.
Окна зашторены, но за тяжелой плотной тканью никто не прячется. Остается дальняя дверь возле лестницы, ведущей на второй этаж. Разворачиваю кресло в ту сторону, и оказываюсь почти лицом к лицу с Вайсманном.
— Забавная коллекция, — решил начать я разговор. Не нравился мне взгляд консультанта. Какой-то плавающий, не желающий сосредотачиваться на одной точке. — Я про ножи.
— Моя страсть, — кивнул Карл Юрьевич. — Ритуальные кинжалы разных народов. Сорок лет собираю.
— Почему не прячете их в защищенной комнате?
— Не вижу смысла, — отмахнулся Вайсманн. — Ножи такого коллекционного сегмента весьма специфический товар. Украсть их можно, но люди, занимающиеся поиском похищенных артефактов, вычислят и грабителя, и нанимателя. На каждом клинке особая печать привязки к хозяину.
— Кровью привязывали?
— Да. Поверьте, нет иного способа защиты.
— Вас могут убить, — предупредил я. — Таким образом снимают привязку.
— Но ведь не убили за сорок лет, — ухмыльнулся Вайсманн. — Ритуальные клинки оставляют длинный и долгий след. Даже попытка спрятать их и переждать распада печати не увенчается успехом. Сыщики уже через два-три дня выйдут на грабителей.
Не стал спорить с консультантом. Человеку, имеющему дело с огромным количеством артефактов столь долгое время, виднее, что и как. Если уверен в своей безопасности, держа на виду дорогостоящие раритеты с магическими печатями, я не буду его отговаривать от неправильных мыслей.
