— Хорошо, — рассмеялась Лора и вернулась на свою кровать.
Но уснуть не удалось. Минут через двадцать, когда дремота навалилась со страшной силой, в дверь царапнули. Причем, скрежет был очень сильным. Как будто когтями провели сверху вниз. Я замер. Явственное дыхание сильной твари слышалось снаружи. Она не скулила, не рвалась внутрь, а просто стояла, периодически толкаясь в дверное полотно. Брус выдерживал эти толчки, но неприятное потрескивание дерева действовало на нервы.
— Что же тебя так приспичило? — пробормотал я и схватился за ножны. Пальцы привычно ожгло холодом, а потом окатило теплыми волнами. Кинжал Ясни я положил рядом с собой и стал ждать. Как бы ни сложилась ситуация — под когти ликантропа я попадать не намерен. Родриго это или иной зверь, пришедший с хребтов Монтехо — плевать.
Сухо щелкнул предохранитель пистолета. Лора хладнокровно приготовилась встречать ночного гостя. А ликантроп тем временем перестал толкаться в дверь и на некоторое время затих.
— Ушел? — хрипло спросил я.
— Кругами ходит, — прошептала Лора. — Возбужден сильно. Крови попробовал, а теперь бабу захотел.
Умеет рыжая шутить, сбивая напряжение подобными заявлениями. Так и не поспоришь с ней. Права Лора. Сейчас принц в обличии твари возбужден. Память его зафиксировала, что в лагере находится женщина-оборотень, и рвется к ней по запаху. Инстинкты довлеют над разумом, но это не значит, что Родриго больше зверь, чем человек. Он же уверенно подошел именно к ее хижине, а не бродил по лагерю. Однако, какой настойчивый молодой человек! Сначала Мирославу глазами сжирал, теперь на Лору переключился.
Ставни заскрипели от навалившейся на них туши ликантропа. Умна тварь, не ломится, осторожно выискивает слабые места в обороне. Только вряд ли сможет пролезть через окно. Недаром все охотничьи дома имеют узкие проемы, которые окнами назвать очень трудно, и они расположены высоко от земли. Родриго об этом знает, но инстинкты зверя, кажется, выдавливают все человеческое, не дают мыслить и здраво оценивать ситуацию. Здоровая тварь из него вышла, если, стоя на задних лапах пытается выдавить ставни своим весом.
— Он сейчас уйдет, — неожиданно сказала Лора. — Рассвет на носу. Как бы кто не заметил. Шуму будет…
— Так вот почему в лагере нет собак! — хлопнул я себя по лбу. — А я-то не мог сообразить, что здесь не так! Какая-то неправильность!
— Волкодавы — наши враги, — кисло откликнулась Лора. — Наша вторая ипостась их ненавидит. Ладно, я пошла спать.
Я тоже решил вздремнуть. До подъема оставалось полтора часа. Опять весь день зевать буду. Не знаю, каков Родриго в шкуре оборотня, но что-то без энтузиазма действует. Задрал какого-то неудачника, шарахавшегося ночью возле лагеря, насытился. Можно подумать, он сюда приезжает отвести душу. Ведь в королевском дворце особо не пошалишь. Папаше вряд ли понравится обращенная тварь в центре столицы.
За стеной внезапно раздался тоскливый вой зверюги, а потом дважды звонко стукнули выстрелы из карабина. Выглядело это так, как будто егеря пытались отогнать ликантропа от лагеря. Поворочавшись, что-то сонно пробормотала Лора, да и я уже не обращал на происходящее внимание.
* * *
— Как спалось, сеньор Колояр? — граф самолично вел внедорожник по извилистой дороге, обвивающейся вокруг лесистых холмов. Надо сказать, довольно умело и профессионально. Видно, что с автомобилями он на «ты».
Я пытался подремать, пока добираемся до охотничьих угодий, но периодически попадающие в колдобины колеса встряхивали меня, и пришлось плюнуть на эту затею.
— Помешали, — коротко ответил я.
Граф Мендоса понятливо усмехнулся и поглядел в зеркало заднего обзора. За нами ехали две «Сантаны», в которых находилась его личная охрана и мои ребята вместе с переводчиком Фернандо. Часть гостей вместе с принцами свернули на какое-то ответвление пару километров назад, а мы продолжили двигаться прямо. Удивительно, что к нашему желанию поохотиться отдельно от основной группы, Альберто отнесся равнодушно и не стал настаивать на присутствии. Пожелал удачной охоты и махнул рукой, приказывая ехать дальше.
— Мои люди доложили, что вы провели ночь в домике с одной рыжеволосой особой, — граф не страдал деликатностью, и возможно, говоря это, преследовал какую-то цель.
— Девушка боялась остаться одна, — неохотно оправдываюсь я. — Тем более, одна среди подвыпивших мужчин. К кому, как не к своему шефу ей обращаться? Я сделал то, что обязан: защитил ее.
— Похвально, господин Волоцкий, — кивнул Мендоса. — А вы ничего ночью не слышали? Никто вас не беспокоил?
— Меня насторожили крики со стороны озера. И они абсолютно не походили на крики заблудившегося человека.
Граф поморщился; я видел, как он колеблется между желанием рассказать нечто необычное и сохранить тайну охотничьего лагеря. И все же осторожно сказал:
— Вы, сеньор Колояр, кажетесь человеком надежным и здравомыслящим. А мне нужны прочные связи с русским дворянством, особенно с князем Щербатовым. Не хочется терять такой шанс… Буду откровенен. Его Высочество принц Родриго, как я уже говорил, превращается в ликантропа. Король любит младшего сына, но очень переживает по поводу его болезни. Этому, увы, не помочь. Поэтому периодически Родриго вынужден выезжать в лагерь, где он охотится на людей.
По моей спине прокатилась ледяная волна. Мендоса покосился, и продолжил:
— Неподалеку от лагеря построили барак. О его существовании знают немногие, в том числе и я. К тому моменту, когда Родриго приезжает в Монтехо, в бараке находятся пять-шесть уголовников. Рецидивистов, опасных для общества людей. Ну и выпускают по два человека. Ночью.
Я уже понял, к чему клонит Мендоса.
— Они преступники, сеньор Колояр, — на всякий случай повторил Мендоса, да еще таким твердым голосом, чтобы у меня не возникло никаких нравственных страданий в отношении этих несчастных. — Все получили смертельный приговор. Убийцы, насильники — тот еще криминальный букет. Нашему королю не хочется кормить эту братию. Вот и придумали не совсем изящный, но все же эффективный способ казни. Но с одним условием. Если кому-то удастся вырваться за пределы Монтехо — он получает полную индульгенцию.
— Вы верите в эту сказку, граф? — я усмехнулся, нисколько не возмущаясь такому оригинальному способу проредить преступный мир королевства Испании.
— Нисколько, зная нашего сюзерена, — ответил без улыбки граф. — Да и было бы странно отпускать людоеда или убийцу тридцати пяти молоденьких девушек на свободу, сумей они избежать клыков ликантропа в оговоренных пределах.
— Людоеда?
— Пикуэто Хименес, — кивнул мой собеседник, сосредоточенно глядя на дорогу. — Ублюдок, каннибал. У него, конечно, проблемы с головой признали, но к чести судей, им все-таки удалось упрятать его за толстые стены тюремной цитадели в Саламанке. Берегли от разъяренных людей — родственников убитых и съеденных несчастных — которые едва не разорвали Хименеса прямо в зале суда. Другой ублюдок — Альваро Гомес — десять лет насиловал и убивал девушек. Вот как думаете, сеньор Колояр, к таким персонажам применима индульгенция?
