Так что пардон, Есения Альбертовна, если я слегка попользую вас в своих целях…
— …она сразу свалила, — Костер отвлекается от своей болтовни и залипает в телефон.
— Кто?
— Что «кто»?
— Свалила.
— А, да Еська. Ну, помнишь, сегодня к нам рыженькая такая подходила.
— Имеешь виды?
— Замутить бы не отказался.
— Что останавливает? — смотрю перед собой, пока наш разговор приобретает довольно занимательный окрас.
— Пошлет. Она всех посылает.
— Прям вот всех?
— Ну, я еще не видел и не слышал, чтобы она с кем-то тут мутила.
— А вот это уже интересно.
Костер прищуривается и шумно выдыхает.
— Андрюха, давай только без твоей жести. Нормальная же девчонка.
— А я разве что-то сказал?
— Да у тебя на роже все написано. И как я раньше не просек, что вы знакомы?
— С чего такие выводы?
— А разве нет?
— Так, пересекались пару раз. Все, заканчивай трепаться, поехали.
— Топи.
Все время от универа до поселка Жека снова балаболит, только теперь по телефону. От его повышенной коммуникабельности уши опухают. Сколько можно ржать и рассуждать ни о чем? К тому же с какой-то проходной девицей.
Выбрасываю его рядом с Костровским семейным гнездом и еду к себе.
Славик еще в больничке. Я навещал его с утра. Вроде бодрячком. Поломало его, конечно, сильно. Сломано три ребра, рука, нога, сотряс. Но, главное, живой. Оклемается.
Бросаю тачку во дворе и захожу в дом.
Жара ранней осени сменяется легкой прохладой кондиционеров. Уже хочу подняться наверх, но нарываюсь на мать.
— Андрюша, — мама касается плеча и невзначай поправляет воротник на моей рубашке. Всегда так делает. — Как первый день в новом вузе?
— Нормально. Ничего сверхъестественного не встретил.
— Все юморишь. На самом деле я хотела сказать тебе спасибо, что не вспылил и не стал спорить с отцом по поводу этого перевода.
— А разве был смысл? Он бы все равно уперся рогом.
— Тут ты прав. Но лишние скандалы нам сейчас ни к чему, и так вся эта ситуация со Славой…
Мамины губы начинают дрожать, а глаза становятся влажными.
— Мам, не реви. Нормально все будет.
— Дай бог, милый… дай бог.
— Ты куда так принарядилась? — обвожу взглядом ее строгий белый брючный костюм.
— Скажешь тоже. Решила к отцу на работу заглянуть, а потом к Славику поеду. Со мной не хочешь?
— К бате? Не обессудь…
— К Славе, — тихо посмеивается.
— Я утром был. Завтра еще заеду.
— Тогда ладно, не буду тебя больше задерживать.
— Ну что за глупости?
— Ну все-все. Я уехала.
— Давай.
Задержавшись на лестнице, наблюдаю, как мамина фигура направляется к выходу. Как только дверь за ней закрывается, перескакиваю через ступеньку и поднимаюсь наверх.
Часов до восьми мое бренное тело просто валяется на кровати. Заниматься чем-либо нет ни сил, ни желания.
Этот город действует на меня похлеще любых нейролептиков при здоровой психике. Превращает в овоща.
К десяти подваливает Костер. Так как едем в клуб, за руль запрягаем Валеру.
Падаем на втором этаже, в випке.
Несколько раз вскользь смотрю на часы и начинаю нервничать. Неужели я просчитался?
А нет, губы сами расплываются в улыбке, когда глаза замечают у бара рыжую макушку. Наша девочка все же сдержала слово.
Спускаюсь вниз и сразу тяну ее за руку подальше от шумной толпы.
Токарева идет за мной без слов, но смотрит при этом нахмурившись.
Заталкиваю ее в небольшое уединенное помещение, примыкающее к ВИП-зоне. Те, кто в курсе, частенько зависают тут с танцовщицами, что ставят клубные номера.
Опускаюсь на диван и хлопаю ладонью по кожаной обивке рядом с собой.
— Обойдусь, — Токарева нервно теребит в руках сумку.
На ней бежевые палаццо, пиджак мужского кроя в тон брюкам и светлый топ, открывающий глазам доступ к плоскому животу. Подготовилась.
14
Внимательно оцениваю товар лицом, что называется. Чуть дольше задерживаю взгляд на ее бедрах и возвращаюсь к лицу. Рыжая копна собрана в высокий пучок, демонстрируя тонкую шею.
В моих собственных штанах уже давно напряг.
— Волосы распусти.
Без всех этих зализанных причесок ей гораздо лучше. Факт.
— Что, прости? — она прищуривается, а ее губы остаются слегка приоткрытыми, даже когда слов с них больше не слетает.
— Ты слышала. Выпьешь? — открываю меню.
Волосы она, конечно, не распускает.
— Нет, я здесь исключительно по делу. Верни все, что должен.
Еська задирает подбородок. Стоит вся такая собранная, деловая. А в моей голове почему-то сразу всплывает ночь в доме Бережных. Там она была куда податливее.
— Я тебе ничего не должен, заметь, это ты от меня все чего-то хочешь.
— Так, ясно. Я так и думала, что ты балабол.
— Но ты можешь хорошо попросить.
— Дай угадаю, — прикладывает палец к своим пухлым губам, — расстегнуть пару пуговиц на твоих штанах, встать на колени…
— Ход твоих мыслей мне нравится.
Она улыбается чуть шире, а после начинает откровенно ржать. Делает шаг в мою сторону. Смотрит сверху вниз.
— Значит так, Панкратов, — упирается носом туфли в мои брюки, аккурат между ног.
Стискиваю зубы от причиненного дискомфорта. Пока она не переходит грань. Так, просто играет.
— Да у тебя шикарные ноги, — веду пальцами по тонкой щиколотке, поднимая ткань широких женских брюк к колену.
